— Да чего я там не видел…
— Ну смотри. Он — человек с военной выдумкой, запросто тебе что-то интересное приготовит. А дочку свою — замуж, от греха подальше…
— Хрен ему, а не Светик!
— Ну-ну… Герой… Много с Северного Ледовитого нагеройствуешь…
— А вы меня не пугайте!
— Я не пугаю, я пытаюсь в твою пустую башку хоть немного осторожности вложить… Давай так, щенок, — Васильич задумчиво смотрит на меня, прикидывая, наверно, мою рыночную стоимость и настолько можно сторговаться, — дело завершишь без крупных косяков, специально подчеркиваю, крупных, потому что по мелочи-то ты все равно налажаешь, я проведу тебя в конторе, как гласника. И лейтенанта дам. Выйдешь из подполья — и вали, завоевывай свою генеральскую дочку.
— Да? — я не верю своей удаче, спрашиваю на всякий случай еще раз.
— Да. Конечно, хотел тебя еще попользовать, как негласника, ты успехи делаешь в этом, но раз так…
Я бы и сам не против еще поработать тайным, мать его, агентом, но прекрасно понимаю, что это, по сути, путь в одну сторону. А вот гласник, с возможностью подниматься по служебной лестнице… Ну и хрен с ними, с отчетами и прочей херней! Главное, буду в системе, а еще буду при погонах!
Не не-пойми-что с улицы, а нормальный парень с перспективами!
И пусть только папа-генерал попробует мне отказать!
— Но для того, чтоб качественно все завершить, — продолжает Васильич, опуская меня с небес на землю, — ты должен на это время забыть про Старицкую и свою личную жизнь. Она не в курсе происходящего, я так понимаю, надеюсь, ты не до такой степени дурак, что трепанул ей?
— Нет конечно, — обижаюсь я.
— Значит, пока что в универе ты работаешь по прежней схеме. Завтра приносишь в универ образец, отдаешь его Красу. Говоришь про лабораторию. И про то, что у тебя есть выход на людей в других универах и в других регионах. И продавливаешь встречу с главным. Тебе нужна их лаба, чтоб оценить уровень и возможности сбыта. И тебе нужна договоренность с главным. Ты понимаешь, что за ними крыша, власть, и что Ворон — это прошлое. Ты обижен на Ворона, что он тебя не вытащил, и что ущемляет в проценте…
— Да говорили уже про это, — нетерпеливо цежу я.
— Ничего, лишним для твоей пустой башки не будет, — отрезает Васильич, — а то опять импровизировать примешься.
— Понял…
— Раз понял, вали. До утра как раз пара часов есть, успеешь все переварить.
Я киваю, поднимаясь. Последнее распоряжение Васильича догоняет меня в дверях:
— Про Старицкую забудь пока. Мне ее папаша, неожиданно решивший тебя прессануть, не нужен.
Скриплю зубами, киваю.
Выхожу и первым делом набираю Свете. Но номер недоступен. Обиделась, конфетка моя? Черт!