Стукнул выпущенный из рук самострел. Портупея оказалась расстегнута, клинки уснувшие в ножнах, пали по бокам. Ремень. Куртка. Рубаха.
Жесткая и плотная ткань, гладкая, без швов и соединений, охватывала тело демона, словно вторая кожа. Только что одежда ее была закрыта наглухо и непроницаема как самая мощная броня, но вот руки ласкают облитые лунами груди, губы ловят твердые бугорки, бархатный живот трепещет от легких касаний.
Демон и человек падают на выжженный камень мертвой крепости.
Так умирают. Так рождаются. Так любят.
Так встречают Мару.
Если бы с Володом случилась смерть, он не заметил бы ее. Потому что смерть ничто по сравнению с тем, что наполнило этот миг, этот мир, эту марь существования.
Так любят Мару. Демона, чья безжалостная сила – любовь.
Лишь секунду они лежали без движения, обвив друг друга, будто две травинки, выросшие в одной щели между плитами мостовой. Потом Мара вскочила, замерла. Она вслушивалась во что-то неслышимое, всматривалась в невидимое. Она услышала, она увидела.
Мара протянула к Володу руку, раскрыла ладонь. В ладони лежал небольшой металлический диск. Над диском появилось сияние. Голубоватый свет почти не освещал, но лишь светил сам. Сияние сложилось в некую форму. Волод, не отрывая глаз, смотрел на это чудо, покоящееся в руке, которую он только что целовал. Форма стала Чертогом. Стены, пилоны, разбитый кавальер и две человеческие фигурки за ним, смотрят, не отрываясь на голубой огонь. Святые Старцы! Это же мы сами – Волод и Мара. Изображение быстро менялось. Чертог стал уменьшаться, отдаляться, как будто смотрящие взлетели над ним, стала видна площадь с завалами камня, потом дома… Вот! С трех разных сторон площади из-за домов появились шестеро человек. Они шли парами, они скользящими стремительными шагами двигались к Чертогу. Сияние показало одну пару крупно – это айсарги, лед-латники Главного Архитектора. Никто в Городе не знал о них ничего достоверного, даже до Волода, доходили только слухи, но ошибиться он не мог. Это айсарги – страшные непобедимые враги. Закрытые шлемы, сплошные пластинчатые доспехи, легкие, подвижные, почти не стесняющие движения, бесцветные как лед бесконечно чистой воды – лед, отражающий и принимающий вид того, что окружает его и из-за этого почти не видимый. И само движение – их тела двигаются не шагами, не рывками, они словно скользят, перетекая из одного положения в пространстве в другое. Такое движение отказывается фиксировать глаз, и айсарги растворяются за гранью зрачка, за границей век.
В руках у латников – Волод не видел еще такого оружия – три широких ствола на одном ложе. Айсарги. Зато теперь все стало ясно – вот враг, а значит никаких сомнений в том, что теперь делать.