– Ну зачем ты так?! – хрипло ругаюсь, закрывая глаза. Не хочу видеть его заботу, не хочу ее чувствовать, потому что сейчас даже хуже, чем вчера.
От его заботы по телу растекается тепло, а червь сомнений сидит на самом дне и точит меня, точит. Я ругаюсь, верчусь и пытаюсь поставить точку. Выбрать единственное верное направление, но так и не могу совладать с растрепанными чувствами. А если я не просто его игрушка, а нечто большее. Если под всеми этими странными манипуляциями скрывается нечто большее?
Сон так и не приходит. А приходит курьер с едой. Я принимаю у молодого улыбчивого парня пакет и благодарю, стараясь громко не шмыгать. Захлопнув дверь, возвращаюсь на кухню и разбираю «савицкую заботу», и на самом дне, среди коробок нахожу небольшую открытку, отчего сердце переворачивается в груди.
Дрожащими пальцами открываю послание и смаргиваю слезы, потому что Демьян хочет меня уничтожить.
«Не болей, малышка» – мило и даже приторно, но коленки-то подкашиваются. А еще вздрагивают, когда квартиру наполняет трель дверного звонка. Я бросаю пакет и открытку и мчусь обратно, шлепая тапочками по полу. Приближаюсь к двери и с опаской выглядываю. Там по ту сторону стоит какой-то парень с огромным, мать его, букетом.
– Доставка! – отвечает он, стоит мне спросить.
Я дергаю замок и выглядываю, ошарашено хлопая ресницами. Розы. Много-много роз, которые парень-курьер с трудом удерживает в руках. И в самом центре еще одна открытка, от вида которой мое сердце вовсе пытается покинуть тщедушное и больное тело. Потому что на простеньком прямоугольнике белого цвета написано всего лишь три слова. Те самые…
Сегодня многолюдно. Ну да, выходной день. Я качаю головой, стараясь больше не шмыгать. Лекарства помогают, но простуда все еще держит надо мной вверх, поэтому поборов температуру и головную боль я первым делом назначаю своей сестренке встречу.
Почему она? Я даже сама не могу ответить на этот вопрос, но вечером, рассматривая букет роз, который так и не смогла вышвырнуть в мусоропровод, я сдаюсь и прокручиваю в голове новые воспоминания недельной давности. А именно празднование дня рождения моей сварливой и эгоистичной матери. И яркой картинкой сразу же вспыхивает удивленное и в чем-то даже напуганное личико моей сестры. Леся что-то знает.
Я не могу избавиться от новой догадки и утром первым делом набираю ее номер. Она, конечно же, удивленна моему звонку и, конечно же, не знает истинных причин. Я придумываю достаточно весомый повод встретиться, втянув в наш разговор упоминание о матери, и тогда сестра соглашается пообедать со мной в небольшом кафе, где я теперь и дожидаюсь, рассматривая пеструю публику и неспешно потягивая капучино.