Только в самом конце 30-х годов он впервые получил сколько-нибудь профессиональную музыкальную работу – исполнителя традиционной народной музыки на левоориентированной радиостанции в Калифорнии. Там же он начал писать песни протеста, составившие потом Dust Bowl Ballads.
Однако после подписания в августе 1939 года пакта Молотова-Риббентропа и особенно после начала Второй мировой войны, на начальном этапе которой СССР воспринимался как союзник Гитлера, симпатий к коммунистам стало существенно меньше. Владельцы станции не хотели терпеть «апологетики в адрес Советского Союза», и работу на радио Гатри потерял. Он перебрался в Нью-Йорк, где в феврале 1940 года и написал “This Land is Your Land”.
Песня, как он сам неоднократно говорил, стала его раздраженной реакцией на нарочитый, бьющий через край, сентиментально-слащавый патриотизм написанной еще в 1918 году, но перезаписанной в 1938-м и усиленно передававшейся с началом войны по всем радиостанциям верноподданической песни Ирвинга Берлина “God Bless America” (Боже, благослови Америку).
Написал он, правда, только текст, а в качестве мелодии, как подлинный народный трубадур, воспользовался слегка переделанной им мелодией старинного протестантского гимна, записанного несколькими годами ранее традиционной фолк-группой Carter Family. «Когда я пишу песню, то сначала у меня выходят слова, а потом я подбираю к ним мелодию, которая уже завоевала любовь и популярность у людей» – пересказывал впоследствии признание Гатри Пит Сигер.
Первый вариант песни – в качестве открытого противостояния-вызова Берлину – назывался “God Blessed America”, а припев звучал как “God blessed America for me” («Бог благословил Америку для меня»). Но затем Гатри и вовсе отказался от Бога и припев стал звучать вполне социалистически: “This land was made for you and me” (Эта страна – для тебя и для меня).
Эта страна – твоя страна, эта страна – моя страна.
От Калифорнии и до Нью-Йорка.
От лесов красного дерева до вод Карибского бассейна.
Эта страна – для тебя и для меня.
Бродя по извилистым дорогам,
Я видел над собой бескрайнее небо,
Я видел под собой золотые долины.
Эта страна – для тебя и для меня.
Я шел и брел, вновь натыкаясь на свои же следы,
По сверкающим пескам этой бесценной страны.
А вокруг меня голос мне говорил:
Эта страна – для тебя и для меня.
Светило солнце, а я все шел.
Хлеба колосились, и их засыпала пыльная буря,
Но когда поднимался туман, я слышал голос:
Эта страна – для тебя и для меня.
Я шел и увидел знак: «Частная собственность».
Но с другой стороны знака не было.