– Куда ты зашел? – Барсуков не совсем разбирался в этом птичьем языке.
– В подъезд, – вытаращился пацан на него. Его прервали на полуслове, и он, теперь забыв, что хотел сказать, молчал.
– Ну, зашел ты в падик… И дальше что? – подтолкнул его продолжить разговор Барсуков.
– А. Да. Кузьмин на первом этаже стоял. Лайтовый такой.
– Черт. Ты нормально говорить вообще можешь?
– А что, разве не нормально говорю? У меня по русскому языку и литературе – пятерки.
Барсуков закатил глаза: «Отлично».
– В общем, мы вместе на лифте ехали на наш этаж.
– А во сколько это было? Помнишь?
– Еж твою, двадцать, – округлил глаза подросток. – Хотя вообще-то да, помню! В районе девяти вечера!
– Молодец, – похвалил Барсуков. – А не поздноватое ли начало для дня рождения?
– Че? Не…ет, – махнул он рукой. – День рождения днем начался. Кони, люди. Все смешалось. А вот открытки в конце все дарят обычно. У нас традиция такая. Мы делаем своими руками открытки. Сами придумываем поздравления. Кто в стихах. Кто не в стихах. Кто как может. Но главное условие –не из интернета чтоб было. А в конце праздника именинник выбирает самую лучшую. Иногда проводится голосование, если именинник вдруг сам не может сделать выбор.
Он замолк.
«Можно только догадываться, что это за открытки», – ухмыльнулся про себя Барсуков, а вслух на всякий случай спросил:
– А ты как? В стихах пишешь?
– Я в прозе, – ухмыльнулся мальчишка.
Да, это можно считать за алиби. Наезд как раз был совершен в районе девяти вечера. И совсем в другом районе города: в центре.
Дом Кузьмина находился далеко от места, где была сбита Агата. Поэтому у него не было возможности приехать к месту в то время, когда все произошло. Как, впрочем, и у Светланы Климовой. Поэтому от влюбленной парочки можно было сейчас отстать. Если только на свет не выплывут другие улики.
Когда Барсуков доложил все, что ему удалось нарыть, своему шефу, тот только в ответ недовольно пожевал губами:
– Будем копать дальше. И глубже.
Павел
Два года назад.
– Улыбнись, и всё получится! – Ульяна стояла в дверях и улыбалась.
Мы с ней вместе учились в школе. Она – мой хороший верный друг, и я ей за это благодарен.
Я с трудом набрался сил и растянул губы в улыбке. Настроения совсем не было. Никакого.
Если бы все было так просто…
– Может, кофе? – она слегка изогнула свою бровь, вопросительно взглянув на меня.
Я отрицательно покачал головой.
Все рушилось к чертям собачьим.
Вчера этот «гениальный придурок» Синицын вдруг сообщил мне, что – оказывается! – Агата уже ничего не была должна Сулейманову. Долг выплатили деньгами из фонда, который организовал сбор средств. И об этом даже Стелла знала! А я – такой осел – повелся! И как Синицын не проверил досконально информацию, прежде чем сообщил ее мне? Профессионал, твою ж…