Он не спал.
Он слышал передвижения женщины по библиотеке. Вслушивался в её взволнованное дыхание, беспокойный стук её сердца.
Различал беззвучные рыдания и всхлипы.
Казалось, читал в её душе.
Мысленно гладил вздрагивающие плечи, целовал заплаканное лицо, припухшие губы — мягкие, податливые, горячие.
Он два дня наблюдал за леди — тихой, молчаливой, сосредоточенной.
Смотрел на неё, склонившуюся над работой, задумавшуюся, никого и ничего не замечающую.
Подглядывал, когда она полагала, что никто не видит её растерянности и недоумения.
Видел её истинное лицо.
Видел душу — чуткую, мятежную, живую.
Женщина делала всё, чтобы спасти и сохранить обретённую семью, изменить будущее.
Злилась, тщетно отгородившись от него глухой стеной отчуждения, мучаясь от бессилия.
Маленькая и беззащитная, она готова пожертвовать собой ради жизни других. Он не позволит ей погибнуть в неравной борьбе с неизбежным.
В ближайшее время его ждёт работа. Работа ума, сердца, души. Изнурительная, иссушающая. Недолгая.
Баронесса Шэйла Табби Спарроу приехала в особняк на Аддисон Роуд спустя девять дней. В четверть первого — идеальное время для визитов — она настойчиво позвонила во входную дверь.
— Где лорд Малгри? — спросила онемевшую Бертину.
Не дожидаясь ответа, царственной походкой прошествовала в сторону библиотеки, игнорируя семенящую за ней горничную. Не отозвалась на её невнятную просьбу снять накидку и шляпку.
Открыв дверь читальни, баронесса остановилась на пороге и внимательным холодным взором осмотрела присутствующих. Убедившись, что привлекла внимание и все нужные ей участники действа находятся в сборе, торжествующе улыбнулась.
Стэнли поднялся из своего любимого кресла и бросил газету на сиденье. Вперил немигающий взгляд на гостью. Вздёрнутый подбородок и сжатые в тонкую линию губы сказали за себя.
Граф Малгри находился у книжного шкафа и подбирал книгу для чтения по просьбе леди Леовы. Она стояла рядом, следя за скольжением его пальцев по цветным с золочением корешкам новеньких изданий. Любопытным взором смерила Мартина, напрягшегося при появлении леди Спарроу. Вывод напросился сам: мужчины на визит баронессы уже не рассчитывали.
Ольга всматривалась в лицо бывшей виконтессы и видела себя. Не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть застрявший в лёгких воздух. Она настолько привыкла считать чужой облик собственным, что почувствовала неловкость. Будто увидела своё любимое платье на другой женщине. С сожалением признала, что на той, другой, обожаемая вещь смотрится гораздо лучше, чем на ней.
Дело было не в примечательном внешнем облике баронессы, а в том, как она держалась. С детства она оттачивала походку, мимику, жесты, изучала этикет.