Тренькнул еле слышно наддверный колокольчик, раздались голоса. Я соскочила на пол — и остановилась. Кухонная дверь, которую Майра оставила нараспашку, оказалась затворена. Открывалась она наружу, и я пару раз толкнулась — дверь вздрогнула, но не поддалась. Выход во двор был заперт на защелку. Ее и человеку не сдвинуть без усилия, куда там кошке.
Я не находила себе места, прислушиваясь к далеким голосам — слов было не разобрать. Раз показалось, что разговор пошел на повышенных тонах. И меня пробрал озноб, как от лютого мороза.
Мама же не знает, что с замужеством Агды-Эмки связана какая-то интрига. Я забыла рассказать. Обо всем забыла! Да и не приняла всерьез те обрывки фраз.
Но Льетам неизвестно, много ли я слышала и сколько из услышанного поняла. Если старуха отрезала меня от Небыли, чтобы сохранить втайне их с кавалером козни… мама и Майра в опасности!
Голоса смолкли, стало тихо. Лишь изредка доносились — или чудились? — невнятные стуки, скрипы, шорохи. В мастерской пробили часы.
Почему никто не идет? Вдруг с мамой и Майрой что-то случилось?..
Я поймала себя на том, что рву когтями обивку старого кресла в углу. Да что кресло? Еще полчаса, и я хвост себе грызть начну!
Отчетливо хлопнула входная дверь, спустя некоторое время — еще дважды. И опять ни звука.
Лишь когда скупое зимнее солнце добралось до кухонных окон, а случалось это хорошо за полдень, в коридоре раздались шаги.
Майра! Они с мамой ходят по-разному.
Сестра щелкнула запором и проскользнула внутрь. Ей очень шло клетчатое платье с белым воротничком. Небось, к Орму бегала, вон как раскраснелась. А он ее булочками угостил. Я чуяла запах сдобы.
— Карин, ты здесь?
Куда же я денусь.
Майра присела передо мной на корточки.
— Слушай, мама говорит, тебе все привиделось. Не бывает такого колдовства. Это дар твой подвел. И раз такое случилось, власть над ним уже не вернешь. В общем, она договорилась с Брунном, он повез ее в Снею, сама понимаешь зачем. За кем. Клянется, что другого способа нет. Надо уничтожить твою звериную половину, пока связь с телом еще крепка. Чем дольше, тем трудней будет его вытащить, сама знаешь.
Я знала. Первый урок, который преподала мне бабушка: нельзя слишком долго оставаться в зверином обличье, иначе человеческое тело сольется с Небылью и не сможет принять твой дух. Пара недель, самое большее месяц — и Карин Эльс навсегда останется изящной красоткой с усами и хвостом.
Майра вдруг наклонилась и почесала меня за ухом.
Я стукнула ее по руке. Мягкой лапой.
— Брось, — фыркнула сестра. — Все кошки это любят.