На благородного не похож, скорее купец или мануфактурщик. Насчет барышни слету не поймешь. Наряжена, как принцесса, но при деньгах это не диво. В движениях изящна, спину держит прямо, ступает, будто плывет, а прехорошенькая — не помню, когда еще таких видела.
В ней чувствовалась ланнская кровь. И не капелька, как у иных, а полведра, не меньше. Кожа словно умыта солнцем, белки огромных бархатно-чайных глаз отливают синевой. Из-под шапочки выбился локон. Шоколадный, а не дегтярно-черный, как у чистокровных ланнов, но упругий, блестящий — и это в разгар зимы.
Повезло борову отхватить этакую красавицу. И зачем на меня заглядывается?..
Делать нечего. Пожелала доброго вечера, улыбнулась, присела заученным движением.
— Почтенные господа желают наряд к свадьбе? У нас в ателье шьются лучшие туалеты для самых разборчивых невест!
— Для самых, говоришь? — ухмыльнулся жених, сдвигая на затылок высокую шапку. — А для самых-самых?
— Особенно для самых-самых, почтенный господин.
— Зови меня кавалером, милочка.
Все-таки дворянин!
— Какое необычное платье, — голосок у барышни оказался, как хрустальный звоночек. — Пан-бархат поверх атласа? А это ирлунское кружево?
Она неделикатно помяла в пальчиках отделку подола.
— Не просто ирлунское, благородная госпожа. Такое сложное и тонкое плетение умеют создавать только в двух деревнях у озера Кальгер. Но должна предупредить, кальгерское кружево заметно дороже простого ирлунского.
— И что с того? — барышня, надув губки, обернулась к своему спутнику. — Батюшка, вы же купите мне это кальгерское кружево?
Вот те на. Обычно я отцов с женихами не путаю! Но — батюшка? Дворянки так не говорят. В крайнем случае — папенька, и то если барышня росла в глуши. В Альготе нынче церемонии не в ходу.
— Конечно, деточка. Купим все, что пожелаешь.
Господин улыбнулся, однако в его глазах, бледных, как зимнее небо, не было тепла.
Он швырнул на диван меховые рукавицы — пальцы сверкнули перстнями — и прошелся по залу, будто хозяин, оглядывая фикусы в ведрах, обернутых золотой тканью, и фигурки Свена и Свяны, развешанные в разных местах. Остановился перед грушевидной колбой лучезара на левом краю прилавка, заложил руки за спину. Колба из магически закаленного стекла сияла неярко, но в зале было светло как днем.
Барышня продолжала теребить и вертеть платье. Так и хотелось дать ей по рукам. Но я держала улыбку:
— Если вам нравится, благородная госпожа, мы можем сшить такое же по вашим меркам.
Платье и правда было из ряда вон. Пару идей мама подглядела у одной дамы из Эйлана — мода там более экстравагантная. Остальное додумала сама. Получился наряд, который привлекал внимание, демонстрируя фантазию модистки и мастерство швей.