Сбегаю с крыльца навстречу, Артем на всякий случай подходит ближе.
— Проходите в дом, Игнат Валерьянович, будете чай или кофе?
— Благодарю, я ненадолго. Вот, — он протягивает мне сверток, — передайте вашему мужу, когда он вернется.
— Что это? — беру сверток. По очертаниям как будто картина.
— Когда Игорь с Полиной были здесь в последний раз, он попросил меня сделать рамку. Я в то время увлекался патиной и брал небольшие заказы. Большаковы уехали, работу я выполнил, а потом с их семьей случилось несчастье. Винодельню продали, здесь долгое время жили чужие люди. И вдруг недавно я узнаю, что сюда вернулся сын Игоря. Как жаль, что я не успел его застать! — старик кажется искренне расстроенным.
Обещаю передать Тимуру сверток, в последний момент вспоминаю, что надо спросить об оплате. Но Игнат Валерьянович обжигает таким возмущенным взглядом, что я пристыженно замолкаю.
Искренне благодарю, мы прощаемся, и я ухожу в дом. Не знаю почему, но еще на пороге начинают трястись руки. Беру нож, вспарываю упаковку, разворачиваю сверток. И бессильно опускаюсь на стул.
Это фотография. Она вставлена в очень красивую, изысканную рамку, но я жадно рассматриваю людей на фото.
Высокий красивый мужчина, в котором легко угадываются любимые черты. Наверное, они были бы больше похожи, если бы не мода тех лет.
Игорь Большаков на фото младше своего сына, ему от силы тридцать. Смотрю на его жену, Полину, и внутри пробирает холодная дрожь.
Если не брать в расчет черты лица, то я — ее точная копия. У нее тоже длинные черные волосы, белая кожа, худощавое телосложение, такая же ровная спина.
На руках у нее сидит Тим. Мой маленький Тимошка, с копной белокурых волос и с ярко-голубыми глазами.
Я так и не сказала Тимуру, что у него есть сын. Сначала потому, что он его не заслуживал. Я почти ненавидела Тимура из-за той истории с Самураем. Затем потому, что знала — если скажу, он не отпустит. А теперь жду, когда он вернется, потому что такие вещи надо говорить, глядя в глаза, а не писать в мессенджере.
Сейчас я смотрю в глаза женщины, у которой такой же сын, как и у меня, и губы сами беззвучно шепчут: «Простите…» Я только сейчас поняла, что Тимошка принадлежит не только мне. И не только Тимуру. Он и их тоже.
Бережно заворачиваю фото обратно в оберточную бумагу, скрепляю скотчем и зову Артема.
— Тема, это надо передать Тимуру. Я хочу, чтобы он его получил, как только вернется из поездки.
Протягиваю сверток, Артем шутливо козыряет и забирает пакет.
— Сделаем.
— Еще мне нужен номер телефона отдела кадров, который занимался подбором персонала для Тимура. И собирайтесь, парни, мы завтра уезжаем.