Снова внутри, в самой глубине что-то шевелится, ворочается — неудобное и громоздкое. Но Ника отвлекает, и я накрываю ледяными ладонями пылающую голову. А ее слова, каждое, расплющивает меня будто огромным прессом.
— Я сделала для тебя «секретик», Тимур. Третий садовый светильник от дома, возле самой дорожки. У тебя на даче. Себе взяла десять тысяч, даже не себе, подруге. Ей операцию сделали, я ей отдала свои деньги, все что были. Но их не хватало. Я бы у тебя попросила, ты бы дал, я знаю. Но ты был не на связи, а там срочно надо было. Она поправилась, моя подруга, и подарила мне свою квартиру, ты там нашел меня, беременную…
Я делаю к ней шаг, она снова отступает. Теперь моя очередь себя за плечи хватать. На самом деле я просто грудную клетку сдавливаю, чтобы она не взорвалась. Потому что сердце уже скачет внутри, бьется о ребра, как будто решило самоубиться раньше, чем до нас с ним доберется киллер.
— Ника, прости меня, — хриплю почти беззвучно. И бесполезно. Пускай считает меня еще большим уродом, чем я есть. Если бы она меня возненавидела, было бы просто зашибись.
— Мне пора, Тим, — она смотрит мимо меня и говорит мимо меня. Киваю, вкладываю ей в руку карту.
— Пин-код — день и месяц рождения Польки.
Она держит карту двумя пальцами, садится в машину к Полинке и отворачивается. Я смотрю вслед отъезжающему автомобилю и держусь. Держусь, держусь, сука, потому что, если не удержусь, на четвереньки встану и за ними как зверь побегу.
Мелькает мысль: может нахер все? Может, взять автомат, поехать к управе и выкосить всех генералов, и «наших», и «чужих». Пускай меня там же и положат, но зато Нике с Полинкой не надо будет прятаться. У меня есть автомат — хороший, новый.
За руль почти падаю, руки трясутся, перед глазами муть какая-то. Илюха чего-то хочет от меня, бежит следом, но я только головой мотаю. Все, пацаны, дальше я сам.
По трассе лечу под двести, а перед глазами Ника. Вот она регистрацию на рейс проходит, потом таможенный контроль, потом паспортный. Садится в посадочной зоне, Польку на руках качает и думает. Может, даже обо мне. Думай, сладкая, думай, мне хоть чуть легче дышать станет.
И только подъезжая к дому сквозь набитую ватой голову изнутри, из того самого места, где неспокойное шевелится и ворочается все ощутимее, пробивается простой вопрос. Откуда Ника узнала код сейфа?
* * *
Я проревела всю дорогу. Так вот почему он так себя вел со мной, называл предательницей, обвинял в обмане. Мало того, что считал воровкой, так еще и к чему-то Сотникова приплел. Нашел подельников!