— На-ка! — Он уверенно набросил эту странную конструкцию мне на плечи и на голову. — С нами пойдешь. Уж прости, девка, но странная ты, как до того края проклятого пустыря и обратно. Не оставлю я тебя тут одну, мало ли. И скупщика, опять же, проведать надо — чтоб знала, куда почки носить. Иной раз мы с бабкой приболеем, дык ты сходишь за троих. Давай, заматывайся как следует, чтоб ни штанов твоих бесстыжих, ни рожи гладкой не торчало.
— А ребенок? — Я держала хламиду на вытянутых руках и не спешила в нее заворачиваться.
— Так Франсуаза с ним останется, — ухмыльнулся леший. — Да ты не дергайся, девка, никто вам вреда не хочет. Такая, как ты, — находка. Дыхание у тебя долгое, даже среди лепесточников такие редкость. Мы с бабкой для вас лучший вариант, другие-то не пожалеют ни тебя, ни мальца, начнут в проклятые места на поводке водить и вытаскивать, тока когда рухнешь. Знаешь как? Пояс железный, а к ему веревку — за нее и вытянут. А нам такого не надо. Набираешь много — хорошо. Артельно мы тут — всем больше достанется. А жадобничать сверх меры — не про нас. Опять же, ежели совсем много станем скупщику притаскивать, вопросы пойдут. Оно надо нам? Мы тут живем бедно, зато спокойно. Пошли, пошли!
И он подтолкнул меня в спину, не забыв набросить мне на голову край маскировочной сети.
Я только вздохнула. Честно говоря, было страшно. Потому что в этом мире я словно котенок слепой, толком еще не разобралась. И выбора — доверять лешим или не доверять… нет у меня особенно. Куда я пойду одна, а тем более с больным ребенком?
Еще порадовалась где-то в самой глубине души, что мысли бросить мелкого даже не возникло. Значит, не совсем я падаль последняя — хоть это утешает. Всегда боялась обнаружить в себе больше страха и мелкой подлости, чем совести и нормального человеческого сострадания. А то читать про подвиги в трудные времена легко. И осуждать тех, кто струсил, проявил слабость или еще как напортачил, тоже легко. Особенно лежа на теплом диване с плюшкой в зубах.
А как оно на деле повернется — про себя заранее никто знать не может. Остается только надеяться, что не оскотинишься вкрай…
Поэтому я поколебалась да и пошла за лешим. Тетушка Франсуаза на моих глазах уже влезла в яму с листьями, где досыпал мальчишка. И взяла его на руки. Может, мне и показалось, но обращалась она с ребенком бережно, ласково и как-то… не по обязанности тепло. Трудно, конечно, по двум минутам наблюдения о таком судить. А что делать?
Надеяться на свою интуицию и удачу, что еще. Вывела же она нас обоих из подземелья. И дальше, глядишь, вывезет.