И большинство из них связано с человеком, который поджигает мое тело и душу и не боится быть охваченным пламенем.
Хотела бы я обладать его уверенностью или прямотой. Хотела бы я быть такой же напористой или такой же потусторонней, как он. Хотя я признаю, что привязана к нему, я не могу признать, что это может быть чем-то большим, чем просто привязанность или просто способ избавиться от одиночества.
Это становится более масштабным, и это съедает меня изнутри, когда я думаю о скрытом смысле.
Как прямое следствие этой мысли, я не могу избавиться от чувства пустоты, овладевающее мной всякий раз, когда он заканчивает трахать меня.
Как сейчас.
Мы в комнате снабжения. Он не спешит надевать на меня одежду и касаться меня в процессе — после того, как он трахнул меня быстро и грубо у двери. Я едва стою на ногах, мои конечности дрожат, а киска все еще пульсирует. Нокс делает это со мной все время. Сила его толчков частенько заставляет меня бредить еще долгое время.
И я рада, что именно он приводит мою одежду в порядок, потому что я едва могу двигаться, не говоря уже о том, чтобы функционировать.
Наконец, он надевает мне на нос очки. Он никогда не трахает меня в них и не разрешает носить их в квартире, но уважает мою потребность оставаться скрытой на публике. Он также не заставляет меня отвечать на его вопросы о моей настоящей личности, хотя продолжает их задавать.
Его губы касаются моих, и я вздрагиваю, сердце колотится в груди.
Это такой легкий контакт, прикосновение губ, даже не поцелуй, определенно не такой грубый и страстный, как перед тем, как он трахает меня.
Но как бы я ни любила его первобытные поцелуи, я пристрастилась к его мягким поцелуям после секса, полностью настроилась на них и не могу насытиться.
Потому что он не обязан дарить их мне, не тогда, когда мы хорошо осведомлены о состоянии наших отношений, но он все равно претендует на мои губы.
Он все еще целует меня, будто не может насытиться.
Будто, как и я, он может чувствовать гораздо больше, чем просто секс.
Я внутренне качаю головой, пытаясь отогнать эту мысль. Если я поймаю себя на этом и обману свой мозг, веря в это, все изменится к худшему.
— Увидимся вечером, — шепчет он со своим чувственно-греховным акцентом и убирает прядь волос за ухо.
— Ты будешь готовить?
— Если хочешь.
— Конечно, хочу.
Я не очень люблю готовить. До того, как он появился, большинство блюд я брала на вынос или еду, которую можно разогреть, рецепт которой я пыталась найти в Интернете.
Мне не стыдно признать, что он готовит намного лучше меня, и, кажется, ему это тоже нравится.