Билл Хербст “Дома гороскопа”
Сны о музеях входят в число моих самых постоянных, сопровождают меня всю жизнь, а этот в то время повторялся так много раз, что даже во сне я знала, что уже его видела, и знала куда идти и что будет дальше. Такие сны называются осознанными.
Начинался он подъемом из метро, дальше шел квартал больших магазинов с сияющими витринами, я уверенно проходила по галерее сквозь него, уже знала дорогу, и выходила к кремлю. Затем нужно обогнуть одну из башен и подняться по переулку круто вверх, а потом по узкой винтовой лестнице ко входу в музей. Вход был похож на бункер, только один вход, а здания самого нет. Вхожу и спускаюсь по лестнице вниз, музей расположен под землей. И вот сами залы картинной галереи, прохожу мимо полотен с портретами, пейзажами, батальные сюжеты. Затем, если спуститься еще на один этаж, залы древней истории, предметы обихода и старинные книги и пергаменты. Здесь есть небольшая неприметная дверь, если ее открыть, то попаду в малюсенький садик со скамейкой под деревом, я всегда садилась на нее и чего-то, или кого-то ждала, и не дождавшись, просыпалась.
Сонниками трактуется это так. Мне предстоит пройти через множество испытаний и приобрести много полезных знаний. Много интересного повидать на своем веку и ждать момента, пока не сложится благоприятная обстановка для какого-то дела. Исторические экспонаты олицетворяют прошлое и семейные традиции, те события, которые оказали на меня наибольшее влияние.
Меня всегда удивляет, насколько наши подсознание и интуиция мудрее нас самих. Но, вернусь к моему рассказу.
Он преподавал в университете и жил вдвоем с младшим братом. Но у них дома постоянно собирался интересный народ, любители бардовской песни, каэспэшники, (Клуб Самодеятельной Песни), так они себя называли. Он сам организовывал домашние концерты, договаривался и приглашал бардов, у него побывали все знаменитости Москвы и Питера. Однажды, через своих знакомых он уже вел переговоры о встрече с Высоцким, однако не получилось, тот раньше ушел из жизни. В такие дни в трехкомнатную квартиру народ набивался до отказа, все были с огромными катушечными магнитофонами, микрофонами и мотками проводов, которые тянулись по всему полу. Все хотели сделать записи, потому что только на домашних концертах барды пели то, что не могли исполнить в залах. Так что эти собрания можно назвать нелегальными и присутствовали там только свои, проверенные люди.
После выступления оставались близкие друзья и на кухне за выпивкой велись самые интересные разговоры, чаще всего спорили о политике, в промежутках пелись песни, читались стихи. Народ был сплошь талантливый, интеллигентный и я среди них была как рыба в воде, в своей стихии, хотя и намного младше всех.