Кроме того, Алина, вспомнив молодость, занималась танцами, регулярно ходила на каток, а еще увлеклась синхронным плаванием. Жизнь по принципу: «ни минуты свободного времени», хоть на какое-то время спасала от мыслей об Артеме. Олег удивился произошедшей с женой переменой, но такой, активной, с лихорадочно блестевшими глазами, Алина ему намного больше нравилась, чем когда она была в депрессивно-подавленном состоянии. С Алиной ему стало по-настоящему интересно общаться. Она горела, как свеча, не задумываясь над тем, что от нее останется назавтра, да и нужно ли ей это завтра без Артема. В ее ушах до сих пор звучали ножом режущие слова Артема:
– Мы обязаны расстаться. У каждого из нас есть семья и мы не должны оскорблять наших родных своей порочной связью. Нам больше не нужно встречаться, никогда! Забудь меня! Иди своей дорогой!
– Ты меня разлюбил, Арчи? – спросила тогда Алина.
– Да, разлюбил, – ответил Артем, хотя готов был отрезать себе язык за эти лживые слова, насмерть ранящие сердце возлюбленной, как и его собственное.
Алина тогда ничего не ответила и молча ушла, мечтая в этот же день умереть. Она месяц пролежала лицом к стене, не желая никого видеть, ни мужа, ни ребенка, ни мать. Никого вокруг словно не было, только мертвый вакуум, в котором невозможно было дышать от боли. Умные доктора пришли к выводу, что это постродовая депрессия.
На ноги Алину сумела поставить, как это ни странно, мама Олега. Раиса Анатольевна сразу догадалась, что чувствует ее невестка, порвав с любовником. Она просто подошла к безучастно лежащей на кровати Алине, присела к ней на кровать и протянула к ее лицу руку, запястьем вверх. На руке красовался глубокий след от пореза.
– Как думаешь, что это? – спросила Раиса, с жалостью глядя на умирающую от разбитого сердца Алину.
– Салатик неудачно порезали? – цинично хмыкнув, предположила Алина.
– Почти угадала. Салатик звали Дмитрием. Мы со школьных лет были неразлучны и, казалось, никто на всем свете никогда никого не любил так, как мы с Димой любили друг друга. Я ждала ребенка, мы собирались пожениться и были нереально счастливы. Наверное, слишком счастливы, настолько, что кто-то там, наверху нам сильно позавидовал. Я на беду захотела, чтобы наша свадьба состоялась обязательно у моря. Мы оба жили в Новороссийске. Решено было поставить на берегу моря большой шатер. Дима вместе с моим отцом возился с проводкой, чтобы в праздничный день наш шатер засверкал разноцветной иллюминацией. В чем они ошиблись, я не знаю, но произошло замыкание. Шатер загорелся и обрушился на Диму с папой. Их пытались спасти, но оба погибли в огне. Это было жуткое зрелище! Ты понимаешь, что я тогда чувствовала?! – спросила Раиса, тыльной стороной руки смахнув подло выползшие из глаз слезы. – Я, естественно, винила во всем себя. Мама Димы, как и моя собственная мать, тоже обвинили во всем меня с моими нездоровыми романтическими фантазиями, приведшими к двойной трагедии.