– Вера, тебе отлично удается французская кухня, особенно в сочетании с национальной русской, – подтрунивал он над бедной женщиной, красневшей и бледневшей от чувства неловкости. – Борщ с секретным ингредиентом удался на славу! Особенно впечатляет мясное ассорти.
– Вот эту маленькую паршивку бы заставить сожрать то, что она кинула в борщ, – предложил Герман Львович, свирепо взглянув на внучку.
– Предлагаю такую вкуснятину разделить по-братски, – сделал более интересное предложение Олег. – А Иришке, как автору идеи, достанется самая жирненькая лапка.
– Фу… Папа, лягушек не едят! – всерьез восприняла угрозу притихшая Иришка.
– Еще как едят! Особенно во Франции, – хитро улыбаясь, ответил Олег.
Он вытащил из тарелки порозовевшую от борща лягушку, оторвал у нее лапку и содрал с нее кожицу, а затем попробовал, смачно прищелкнув языком и облизнувшись. Он даже зажмурил глаза, как будто от удовольствия.
– М-м-м… Вообще-то, это вкусно! На курицу похоже, – убедительно произнес Олег. – Нет, правда, даже вкуснее курицы! Иришка, тебе вторую оставлять? Давай, попробуй!
– Фу… Гадость! Не хочу лягушку, хочу курочку! – скривившись при виде распотрошенной лягушки, сказала Иришка, вызвав дружный смех всех присутствующих.
От проделок и шалостей Иришки ее няня Василиса Дмитриевна находилась в состоянии не проходящего шока. Зато Олегу было весело. Его родителей выходки Иришки забавляли, особенно маму, которая с удовольствием принимала участие во всех играх внучки. Папа Олега, бывало, посматривал на девочку косо, но ничего не говорил. Он вообще мало общался с семьей в те непродолжительные периоды времени, когда находился рядом с близкими, но никто, включая его супругу, особо не обижался. К его своеобразному мрачноватому характеру все давно привыкли. Только Алина с таинственной улыбкой наблюдала за всем происходящим так, словно смотрит фильм о чьей-то чужой жизни, хотя дочь она очень любила. Ее необоснованная меланхолия порой пугала Олега. Он напрягал воображение, пытаясь придумать хоть что-то, что могло бы развеселить его Златовласку. Она ненадолго зажигалась жизнерадостными огоньками, но они быстро прогорали, как бенгальские огни.
Алина всегда была спокойна и послушна во всем, что бы ни просил или требовал Олег, и это успокаивало его взрывной нрав. Она действовала на Олега как прохладная вода, в которую с наслаждением окунаешься в знойный июльский день, но от которой сводят судороги, когда вокруг свирепствует стужа. Олег даже не знал, радоваться ему или тревожиться безропотной покорности жены. Разве не о такой жене мечтал бы любой мужчина?! Ни упреков, ни скандалов, но нет и огня, который согревает сердце и опаляет страстью. Он сумел разбудить чувственность в Алине, воспитав в ней великолепную, изощренно-утонченную страстную любовницу, но даже в его объятиях она казалась далекой, как мерцающая синими отблесками звезда. Может, именно за эту космическую недосягаемость он и любил Алину?