Только сейчас, я поняла весь тот глобальный эгоизм, который позволила себе в отношении Влада. Такая агония… Рвет на части и заставляет падать на колени и корчится на холодном полу, пропадая в лабиринтах боли и раскаяния.
Резко вскакиваю, лечу в прихожую и хватаю телефон, трясущимися руками набираю заветный номер, но он выпадает из дрожащих рук. Поднимаю, и застываю, гладя на себя в зеркало, висящее напротив. Только сейчас приходит понимание всей глупости моего порыва. Какие могут быть объяснения для моего поступка? Верно, никаких! Такие, как Влад не прощают промахов. Вспоминаю, искаженное яростью лицо, и подгибаются колени. Зажав рот ладонью, разрыдалась.
На негнущихся ногах прошла в комнату, и, закрывшись, легла на кровать, невидящим взглядом сверля потолок. Внутри все заледенело, а чувство раскаяния грызло мое нутро, громко чавкая, и самое страшное, что винить мне кроме себя было некого. В воспаленном мозгу всплывает наши последние месяцы, наполненные любовью.
Любовь… Странная штука эта любовь. Такая эфемерная, и одновременно болящая и саднящая. Как язва на теле больного человека. Бывает притупиться, но стоит болезни начать прогрессировать, как рана вспыхивает фейерверком новой боли, порабощающей и пронизывающей насквозь.
Любовь всегда боль. Боль обид, нечаянных фраз, измен, внутреннего разрушения человека как личности. А как она разрушает, я знаю не
понаслышке. До основания, и безжалостно.
Ей чужды доводы разума. Она проклятущая плевать хотела на разум, живя в коварном сердце и подчиняя себе всю тебя. Ее демоны сильнее внутреннего достоинства и чести.
Закрываю глаза и перевожу дыхание. Что – то я расклеилась. Не хватало еще объясняться перед Егором, что привело меня в такое состояние. Пора уже отпустить из себя Влада, стереть все и начать заново. Стереть горячий шепот, запах, его голос и образ. Забыть каждый сантиметр его тела, каждую родинку, и шрам, рассекающий правую бровь. Теперь уже навсегда. Я знаю, и понимаю ,что будет еще долго болеть, но моя болезнь не смертельна, и я обязательно пойду на поправку.
Только сейчас я вдруг отчетливо понимаю, что все кончено и назад пути уже нет. Странное чувство принят сердцем то, что давно уже кричит во все горло разум.
С трудом заставляю себя подняться и отправиться в ванную провести себя в порядок. Долго стою под горячим душем, смывая с себя боль, одиночество и чертово раскаяние. Выбравшись, как старуха согнулась, не в силах, заставить свое тело выпрямиться. Завернувшись в полотенце, плюнув на все, отправляюсь в кровать, зарывшись в одеяло, проваливаюсь в спасительный сон.