— Он слепой, — вставила Джулия Ренделл.
Мы с Нэнке понимающе переглянулись. Помощница не заметила неловкости: она что-то увлечённо чиркала в своих записях, и скрип пера неприятно ранил слух. Нэнке закряхтела, промокнула платочком глаза, отёрла руки о передник.
— Ну, шустрее, вертихвостки! — поторопила сиделица служанок, справившись с эмоциями. — Её Светлость нужно оставить в одиночестве! Идёмте, леди Ренделл, — Нэнке грубо ухватила Джулию за плечо. Та не стала сопротивляться, только прихватила свой огромный портфель с истёртой тахты.
Неровным ритмом застучали каблучки, но я уже не видела, как женщины покинули кабинет. Отцепила брошь Великого Консула и подошла к шкафу со сказками. Скользнула в открывшуюся потайную дверь, чихнула от затхлого воздуха.
Древние артефакты, ларцы и пыльные шкатулки теснились на лакированных полках, потрескавшихся от времени. Крохотная комната напоминала заброшенный склад антиквариата. В убранстве приёмной Претория было куда больше пышности, чем в его самом сердце — хранилище реликвий. Так всегда бывает с величием: в реальности оно выглядит гораздо проще, чем в представлении обывателя.
По привычке я скинула обувь, положила ридикюль на самое чистое место. Пачкать его не хотелось — это был один моих любимых: шитый бисером и гладью, с платиновой застёжкой и тонкой цепочкой вместо ручки.
Томно потянувшись, как кошка после сладкого сна, я прошлась вдоль полок.
Здесь была лишь крохотная часть Иверийского наследия — мантия, когда-то небрежно лежавшая на троне, детерминант Тибра и его же копьё, пророческие вышивки Везулии, крупные и мелкие часики. Скудные осколки быта династии, которые Камлен самолично вынес из замка. Крохотная часть чужих воспоминаний…
Тревожное оживление, проникающее в душу каждый раз, когда я подолгу рассматривала Иверийский замок, всё ещё не давало мне покоя.
Нехотя я откинула крышку самого большого сундука и достала атласную туфлю Мелиры, примятую с одного бока.
Величайшая королева Квертинда имела безупречный вкус и открытую душу. Она возводила не только города из камней из досок, она выстраивала новое общество — цивилизованное, культурное, прогрессивное. Она была близка к народу и справеделива. Смотреть её глазами было легко и отрадно. Никакой горечи, только честь, совесть и гордость королевства. Путешествие в светлые времена, когда Иверийский замок служил таким же символом династии, как корона на бордовом полотне…
«Ирба непременно нужно женить, иначе он до старости останется юным бездельником.»
Я закусила губу, отрезвляя собственный разум, и по привычке напомнила себе дату. Нужно позволить голосу Мелиры Иверийской завладеть моим сознанием. Нужно отправиться именно в её прошлое. Мы даже обговаривали это с Его Милостью Камленом…