Слегка повернувшись, Калли отвернулась и позволила белой рубашке соскользнуть с ее плеч. Она оглянулась на аудиторию и преувеличенно подмигнула. Даже в ужасе, в ней было что-то безошибочно особенное. Она обладала добротой, которую не убила ее трудная жизнь. Но девушка все еще излучала секс от блеска глаз и надутых блестящих губ, вплоть до покачивающихся бедер и розовых кончиков пальцев, выглядывающих из черных лакированных туфель на шпильках. Отрицать, как сильно он хотел ее, больше было невозможно. Он никогда не встречал женщину, перед которой не мог бы устоять – до Калли. Торп боялся, что снова уйти от нее будет все равно, что пытаться плыть против бушующей приливной волны.
В такт музыке Калли задрала преступно короткую юбку и продемонстрировала зрителям свои греховно маленькие стринги и ягодицы, прежде чем ткань снова мягко упала на ее зад. Гиканье и свист усилились. Вышибала неподалеку молча стоял и наблюдал.
– Покажи свои сиськи! – крикнул кто-то рядом со сценой.
– Дай мне кусочек этой сочной задницы, – потребовал другой.
Мысль о том, что Калли на виду у этих мудаков, и они жаждали ее отшлепать, вызывала у него нечто среднее между тошнотой и жаждой убийства.
– Черт бы все это побрал.
Шон вцепился в стол, выглядя готовым к драке.
– Эти три минуты тянутся чертовски долго.
Торп не мог не согласиться.
– Это закончится.
Необходимое зло.
Но успеет ли это закончиться, прежде чем они сойдут с ума? Он не был уверен в этом, особенно когда рубашка соскользнула с изгибов ее локтей на сцену, оставив ее верхнюю половину одетой только в почти прозрачный кружевной бюстгальтер. Когда она снова повернулась к зрителям, невозможно было ошибиться в розоватом оттенке ее набухших сосков.
Калли выгнула спину, провела ладонями по груди, по плоскому животу, затем прижала пальцы к своей киске. Аудитория начала кричать на децибелах, близких к уровню студенческих вечеринок. Торп начал потеть. Господи, он знал, какова на вкус ее сладкая киска, и у него потекли слюнки от еще одного шанса приготовить из нее еду. Конечно, каждый мужчина в этой комнате хотел такой возможности. Один начал колотить по сцене. Другие присоединились, хлопая по деревянной поверхности в такт музыке, требуя от нее большего.
Черт возьми, это выходило из-под контроля, и Торпу потребовалось все, что у него было, чтобы остаться на своем месте.
Мужчина в дешевом костюме с усами сутенера и бритой головой придвинулся ближе. Он явно считал себя особенным. С уверенной ухмылкой он перегнулся через угол сцены, держа в руке стодолларовую купюру. Он что-то сказал Калли, чего Торп не расслышал из-за музыки. Ее глаза расширились. Еще больше беспокойства отразилось на ее лице, но она протанцевала в направлении чувака.