И знаешь, пока шел, убедился, что вполне можно в степи прожить, если не особо брезгливый — мышей жрал, саранчу. Траву какую–никакую. Самым херовым для меня оказаось то, что кончился живчик. Споранов навалом, а бухла нет. К счастью вспомнил, что спораны можно просто в рот закинуть и сосать, главное вовремя выплюнуть, пока хлопьев не насосался. Тут вовремя не всегда успеваешь и есть побочка — на меня эта дрянь действовала как–то угнетающе, такая тоска накатывала, что хотелось на месте застрелиться. Пожалуй, что только жадность меня и удержала — еще две красных на кармане, да и других потрохов море. Какая, нахер, пуля в лоб?
Ну и глюки какие–то ловил, не без того. Хотя это, можкт от жары и жажды, воду–то я берег. Не знаю, от чего точно. Но мне там и змеи гворящие дорогу показывали и огнення птица ночью летала, разве что конька–горбунка не было. Где–то через неделю, может больше, добрел я до черноты. Иду, а кругом степь пегая — там черное пятно, сям черное, а между ними трава какая–то жухлая.
Оказалось, что Алтай был прав — я действительно добрел до реки. Речушка там мелкая, по колено, но довольно широкая. По берегам кусты какие–то, деревья. Я обрадовался, в воду плюхнулся. Полчаса, наверное, отмокал. А потом потопал по берегу и аккурат к вечеру вышел к домику на берегу. Знаешь, сложен он был из камней, на глине. Вокруг сад, виноград растет, персики. Пчелы жужжат. И видно, что дом обжитый, не заброшенный.
Я думаю — ну, жизнь налаживается и туда. Хозяева, ору, есть кто дома? В ответ — тишина. Тут я вспоминяю где я, понимаю, что хозяева могут меня и как пустыши встретить, а могут и как бегуны–джамперы, тут как повезет. Автомат только успел в руки взять, как чувствую, за спиной кто–то есть. Оборачиваюсь… А там близняшки того этитника, который Алтая сожрал. Только чуточку покрупнее. Стоят в десятке шагов от меня и смортрят. Буркала черные, сами такого цвета, как трава в степи. И не двигаются.
Я понимаю, что мой АМБ им — совершенно похер. Одного понять не могу — почему я еще жив. И тут у меня за спиной кто–то говорит — не шевелись мол. Они не тронут, пока я не скажу. Я и не шевелюсь. Не потому, что послушался. А потому что со страху тупо не могу. Слышу, как кто–то подходит, по шагам — человек, даже не кваз, мне от этого еще жутче стало, а сделать вообще ничего не могу. И вот… Она выходит у меня из–за спины, останавливается передо мной, элитникам чуть рукой махнула и они исчезли. Именно исчезли — не невидимыми стали, а телепортнулись куда–то. Смотрю — с виду передо мной девка лет двадцати. Азиаточка, не то казашка, не то киргизка.