— Это было удачное стечение обстоятельств. — Столешница начинает подозрительно нагреваться, поэтому мне приходится отложить тряпку и повернуться. — Он искал кого-то на ночь, а тут подвернулась та, что громко смеялась и выглядела доступной. И ещё это платье…
— А ну-ка! — грозно рявкает Василина, заставляя меня вздрогнуть. — Оно моё любимое, так что поосторожнее с выражениями.
— В общем, ты меня поняла, — заключаю я.
— Да, поняла. Поняла, что лет через пять ты станешь жутко злой по известной причине и в квартире будет паршиво пахнуть, потому что, скорее всего, обзаведёшься кошками. Я понятия не имею, что должно произойти, чтобы ты дала себе и мужчине шанс. Судя по всему, этот Дан разве что трусами перед твоим носом не махал, но ты продолжаешь утверждать, что ни при чём и он сделал это случайно.
Раздражённо вздохнув, Василина с оглушительным хрустом откусывает сухарик и начинает жевать. Я по инерции ёжусь. Моя мама за такое небрежное отношение к зубной эмали целую лекцию бы прочла.
— Такие мы всё-таки разные, Тань. Я себя за каждую ерунду хвалю, если ты заметила. А ты наоборот: даже когда для похвалы есть веский повод, делаешь вид, будто это полная ерунда.
Тут я не могу не заулыбаться. Это действительно так.
— Это потому, что мне с детства внушали: хороший человек обязан быть скромным и не выпячивать свои заслуги.
— А я, по-твоему, плохой человек?
— Конечно, нет. Ты очень хорошая.
— Правильно, — удовлетворённо хмыкает Василина. — И о чём это говорит? Снова правильно! В детстве тебе внушили чушь.
Не зная, что ответить, я снова поворачиваюсь к плите. Скорее всего, она права, но как же сложно просто взять и отказаться от того, во что верил столько лет! Всякий раз, как я пытаюсь выйти за границы привычного поведения, тихий голосок внутри упрямо шепчет, что это неправильно. И так во всём. Я чувствую вину даже за то, что из-за жуткой занятости на работе у меня нет времени на уборку, хотя на деле ничего страшного в немытых полах нет.
— Я хотела тебя кое о чём попросить, — наконец выдавливаю я после затянувшегося молчания.
— Проси, — великодушно разрешает Василина. — Всё что угодно для моей зажигательной подружки, поставившей на колени вице-кого-то-там.
Сделав над собой усилие, заставляю себя обернуться и посмотреть ей в глаза. Приходится напрягать лёгкие, чтобы голос не звучал как шёпот.
— Поможешь мне в понедельник на работу собраться? Я имею в виду… Может, волосы чуть-чуть уложить… Ну и глаза подкрасить.
От внутреннего напряжения вибрирует кожа. Знаю, что Василина не откажет, но всё равно попросить почему-то было очень сложно. Даже стыдно как-то.