Так и сделала. Стоило увидеть аккуратную постель, подошла и, не снимая одежды, обрушилась животом на матрац. Только кроссовки кое-как скинула. И тут же заснула беспросветным сном.
Проснулась на теплый, электризованный звук: над ухом потрескивала лампа. Стоя на тумбочке над самой макушкой, лампа усердно просилась на ремонт.
Подняла голову, оглянулась. Анья по-прежнему лежала на животе. Как упала, так и пропала, даже плащ остался при ней.
– Хочешь взглянуть на текст?
Полуприсев на письменный стол, Либлик смотрел на нее.
– Гляди, – кивнул на монитор компьютера за своей спиной. – Это наше скромное обращение к народу.
Анья встала и, приглаживая волосы, заправляя выбившиеся из прически пряди за уши, подошла к столу.
«Чудо двадцать первого века! Божественная, феноменальная, неповторимая!
Святая!
Она исцелит неизлечимые раны, вернет здоровье, избавит от недугов. Героиня нового времени! Приходи и посмотри на нее своими глазами. Прикоснись к святому, и позволь святому прикоснуться к тебе. Мамам и папам, братьям и сестрам… ».
Читать дальше не было сил.
– Что это? – недоумевала Анья. – Что ты такое написал? – взглянула на Либлика. – Ты же обещал, заверял, что не станешь упоминать о способности исцелять!
– Разве?
– Ты говорил, что обойдешь острые углы!
– Это я помню. Только про исцеление ничего не говорилось.
У Аньи не было слов. Он ее обманул.
– Так, давай без паники. – Либлик коснулся ее плеча, но Анья отдернула руку. – Не нужно преувеличивать. Все, что я описал, в пределах возможностей ню-Вег. Это первое. Второе: не важно, насколько ты сильна, Альвар Гросс все равно от тебя не отстанет. Ты – ню-Вега, и этим все сказано. И третье: мы пишем рекламный текст, и многое здесь утрировано. Я уверен, в Альянсе поймут, что тем самым мы лишь привлекаем к себе внимание. В том числе самого Альянса.
– Не отправляй этот текст.
– Уже отправил.
– Тогда отзови.
– Увы, не могу. Номера ушли в печать.
Анья глубоко вздохнула.
– Ты словно на рынке меня продаешь! Зазываешь на цирковое представление! Мало того, что ты лжец, так еще и это!
– Да ну брось, с тобой не интересно.
Либлик оттеснил Анью и закрыл файл.
– Завтра на рассвете ты станешь символом эпохи, любовью бездомных, кумиром нищих и убогих. Сначала Эстонии. А затем и всего мира. Держи бутерброд. – Ей всучили теплый пакет.
День Анья провела в комнате. Либлик запретил выходить, и сам не выходил тоже. Пришлось существовать с психопатом в ограниченном, слабоосвещенном пространстве.
Анья до сих пор его таковым считала. Примерное поведение и желание помочь не могли задурить ей голову. Все это внешнее, напускное, наигранное, маска, подобранная под ситуацию. Как только ситуация изменится, наденет другую: ту, что поможет в достижении новых, актуальных целей.