– Милая, кто вы такая? – Казалось, ей искренне удивились, бегло оглядели внешний вид.
Анья так и застыла, не зная, что сказать.
– Бабуля…
– Милая, я, конечно, в преклонном возрасте, но столько раз намекать на мой возраст просто неприлично. Чего вы хотели?
«Нет, нет, нет, так быть не может. Он не мог добраться и сюда».
– Неужели вы меня не помните? – Анья посмотрела на дедушку – мужчина выгнул бровь. Этот взгляд о многом ей рассказал: недоверие в голубых глазах было настолько знакомым, и от того сильно ранящим – его невозможно было подделать, – что у Аньи защемило сердце
– Вы кого-то ищете? – спросил мужчина.
– Вас…
– Нас?
– Милая, уже поздно. – Анья посмотрела на бабушку. – Вы по какому вопросу? Неужели это так срочно?
Анья отрицательно покачала головой: «не знаю», и закуталась в грязный плащ.
Бабушка снова ее оглядела, теперь уже внимательно, с особой тщательностью, как, заботясь, делала всегда.
– Вы в порядке?
Снова покачала головой.
– Может, нам вызвать полицию? – обратилась, смутившись, к дедушке.
«В какую полицию?» – пронеслось в голове. О чем они говорят?
– Ей окажут помощь, вернут домой…
И Анья очнулась.
– Нет. Нет, не нужно в полицию, я уже ухожу.
Никакой полиции. Никаких официальных органов. По крайней мере, пока она сама во всем не разберется. Куда ее вернут? В клинику? А если представители клиники сами обратятся в органы? Наверняка, обратятся, и что тогда?
– Все в порядке. Я уже ухожу. Наверное, ошиблась дверью.
– Вы уверены? – усомнилась бабушка.
– Да. Да, я уверена.
Анья сделала шаг назад: неуверенный и такой болезненный. Уходить совсем не хотела.
Продолжая сомневаться и искать в ней ответы, бабушка поправила шаль. Замешкалась. Опять осмотрела. А затем решилась и отошла назад. Дверь перед Аньей закрылась.
Мира Польна
Многоэтажка горела огнями. Анья стояла напротив здания и смотрела на окна седьмого этажа: из некоторых лился свет. Однако из окна, что интересовало Анью, свет не лился. Оно было темное, одинокое и незаметное: за ним поселился мрак.
Анья перешла дорогу и зашагала к подъезду. Ее пристанище. Родной оплот. Куда еще могла пойти? Только сюда, к себе в квартиру. Идти больше некуда. На улице – ночь, на Анье – сорочка и старый плащ. Люди и так с любопытством поглядывали: денег на транспорт не было, к дому шла пешком. Тогда как улица сохраняла активность даже ночью. Скоро и вовсе начнут принимать за бродяжку: осталось вконец измучиться и потерять человеческий вид – до того по ощущениям недолго.
Анье повезло: на ресепшене сторожа не оказалось, потому, не став дожидаться лифта, – мало ли, еще увидят, – быстро прошмыгнула к лестнице и поднялась к себе. Прошла по благоустроенному коридору, остановилась напротив двери…