- Дозволяю.
- Скажите мне, государь, - не меняя тона начал я, - почему чухонцы, коих мы силой оружия к своей стране примучили, теперь будут иметь в нашем государстве больше прав чем обычный русский мужик, тянущий на своих плечах империю. Сеющий хлеб, платящий не маленькие налоги и умирающий в войнах за свое отечество. За что это отечество его так не любит? И за что чухонцы такие привилегии получили? Свои выборные органы, право служить с полках не покидая Финляндии, делопроизводство на собственном языке?
От такого вопроса Александр дернулся как от пощечины.
- Ты Ники, очень молод, хоть и умен при этом. Гениален, говорят твои преподаватели, однако даже тебе не дано обозревать всю картину со всех сторон. И этот вопрос – лучшее тому подтверждение.
На столе лежало несколько ружей, я подошел к одному из них, вязал, приложился: все-таки они изрядно тяжелые, хотелось примостить длинный ствол на какой-нибудь упор – пощелкал замком, после чего неторопливо принялся заряжать. В свои почти двенадцать лет, ростом я уже догнал среднего жителя империи, поэтом проблем в обращении со штуцером не возникло.
- Я готов выслушать, - признавая слова брата справедливыми, я склонил голову. – И если окажется, что я был не прав, то я извинюсь. Но пока, я не понимаю твоих действий.
- Наше положение в Финляндии весьма неустойчиво, и держится в первую очередь на силе наших штыков. При этом шведское влияние в этой стране велико и буде появится такая возможность… - Александр запнулся, - а она вероятно рано или поздно появится, шведы могут очень просто подбить чухонцев, как ты изволил выразиться, на бунт. Бунт совсем недалеко от нашей столицы. В такой ситуации мы с министрами Румянцевым и Куракиным при полной кстати, отмечу, поддержке твоего учителя права Михаила Михайловича, решили попробовать дать нашим новым подданым определенный пакет прав политических и экономических, дабы они не чувствовали себя угнетенными и не имели резона для бунта.
Закончив зарядку, я положил шомпол на стол, поднял штуцер и, хорошенько прицелившись, выстрелил в установленную метрах в ста пятидесяти мишень. Штуцер чувствительно лягнул в плечо и с хорошим бабахом выпустил облачко белесого порохового дыма. С деревьев в разные стороны разлетелись уже начавшие возвращаться с югов по весеннему времени птицы. Когда дым рассеялся стало очевидно по мишени я не попал: навыков стрельбы из такого оружия у меня не было совершенно, поэтому и в промахе не было ничего удивительного.
- Так может и пусть бунтуют, - высказал я неожиданную мысль. – Пусть бунтуют, мы введем войска и повесим всех бунтовщиков к чертовой бабушке. Ну а если уж ты так за город Петра беспокоишься, так может вообще не стоило Финляндию присоединять? Ну чтобы не вводить никого во искушение? Лучше бы остров Рюген себе забрали, все польза от него больше: оттуда можно всю Балтику контролировать. Давай я просто попробую тебе объяснить, как я вижу проблему, а уж потом ты скажешь прав я или нет.