Впрочем, как это обычно бывает, и тут получилось все не быстро и на доведение первого образца до приемлемого качества ушло добрых четыре месяца: застежка то застёгивалась туго, то наоборот расходилась – пришлось немало поэкспериментировать с формой зубчиков и самой собачки.
Пришлось закупать дополнительное оборудование: прессы, волочильные станки, кучу прочей мелочи, оборудовать полноценную мастерскую, где уже к середине года работало три десятка человек. Вероятно, сам бы это дело не потянул, но тут меня выручил Воронцов, не только поучаствовавший в новосозданном предприятии деньгами, но и подобрав подходящих людей, а руководить – вернее скорее осуществлять инженерный контроль - за всем этим делом я привлек не кого-либо, а самого Кулибина. Да, оказалось, что известнейший изобретатель Екатерининской эпохи, о котором я думал, что тот уже давно отдал Богу душу, в свои семьдесят с хвостиком все еще коптит небо. Более того Кулибин оказался очень даже живеньким стариком, который от предложения поработать на еще одного Романова – сколько их было в жизни Ивана Петровича страшно даже представить, - отказываться не стал и быстро навел шороху на маленьком производстве, перестроив все на свой лад.
Новое предприятие расположили на берегу Финского залива, в паре верст южнее впадения в него Невы с прицелом на дальнейшее расширение, благо всяких мелочей, которые можно изготовить на небольшом, но хорошо оборудованном производстве, я мог предложить не один десяток.
Зато какой фурор произвела новинка, когда в сшитом с использованием молнии костюме появился на приеме сам император… Словами не описать.
- «Боже», - подумал я тогда, глядя на придворных, крутящихся вокруг Александра и силящихся рассмотреть новинку, - «да с такой рекламой я смогу продать этим людям все что угодно!»
Вот правильно говорят: «за одного битого двух небитых дают». После неудачной капании 1805 года Александр сильно изменился. В первую очередь исчезла абсолютная уверенность в собственной правоте – которая поразительным образом сочеталась в нем с мнительностью и неуверенностью в собственных силах, - он стал больше прислушиваться к советам других людей и, что особенно приятно – к моим. Особенно это стало заметно в конце осени 1806 года после рождения у них с Елизаветой Алексеевной – видимо они все-таки иногда работали в этом направлении – второй дочери, названной так же Елизаветой. Я уж не знаю, что именно там случилось во время родов – их принимал, кстати, сам Нестор Максимович, что показало всем в столице отношение императора к новой медицинской «метле», – естественно мне этого не рассказывали, однако судя по слухам, больше императрица выносить и родить наследника была не способна. Что опять же поднимало во весь рост вопрос наследования трона империи.