Пот яркими каплями выступил на ее коже. Ивон боялась вздохнуть и только постанывала, чувствуя, как огромный драконий член проникает в нее, растягивая ее ткани. Палец короля лег на ее клитор, погладил, и Ивон с криком поднялась на локтях, с ужасом глядя меж своих ног. От острого удовольствия, что доставляли ей пальцы короля, ее лоно сжалось, стало еще туже, бедра и ягодицы напряглись и дрожали. Ивон балансировала на грани боли и наслаждения, трепеща как рыбка.
Она чувствовала каждый миллиметр члена короля, чувствовала, как тот погружается в нее, заполняет ее и доставляет невероятную сладкую муку – чувство принадлежности королю.
Прежде, чем толкнуться в ее тело. Он медленно вошел на всю длину. Ивон вскрикивала, трепетала, нанизанная на жесткую плоть, и каждое, даже самое мелкое движение, даже вздох, отдавалось в ее теле сладким спазмом, выворачивающим ее душу наизнанку.
Мягкие кожистые шипы, перепоясывающие член дракона у основания, коснулись ее лона, туго растянули ее чувствительный вход, и Ивон заскулила, чувствуя, как кончает от собственной дрожи на драконьем члене, как жжет оргазмом меж сведенных до каменной твердости ягодиц, и как сознание ее смывает прочь волной непередаваемого наслаждения.
Она извивалась и билась на его члене, а король осторожно, но глубоко толкался в ее лоно, погружаясь так далеко, как не смог бы погрузиться не один мужчина, и поглаживал ее клитор, чтобы продлить ее сладкую агонию, ломающую все ее тело.
Жанну под руки тащили по коридорам дворца, она вопила проклятья и угрозы, брыкаясь и дрыгая ногами. Ее круглое пузо подпрыгивало, полные икры, с которых сползли чулки, были белы, рыхлые и колыхались.
И все бы ничего – мало ли из дворца выставляют просителей, орущих как полоумных. Кто-то пытался просить за родственников, попавших в тюрьму, кто-то выпрашивал себе королевского некроманта, чтоб оживить почившую страдалицу-тетушку, не успевшую сказать, где зарыты ее денежки.
Паулину этим было не удивить.
Но вот то, что странная просительница с ненавистью выкрикивала имя – Ивон, Ивон! – да еще и добавляла фамилию – Уорвик! – было уже интереснее. Интересно, почему эта взъерошенная сумасшедшая в шубе выкрикивает имя королевской фаворитки?
Стараясь остаться незамеченной, Паулина последовала за слугами, волочащими Жанну.
Из ее криков она узнала, что Жанна мечтает сделать с королевской фавориткой настолько страшные вещи, что ей и королевский некромант не поможет. И это было замечательно.
– А что, – пробормотала Паулина. – Это ведь выход!
Сама она не хотела пачкать руки. Да и после досадного поражения в испытании, после ее позора и яростного взгляда все подозрения – случись что с Ивон, – падут на нее. Так что ей лучше всего быть очень далеко и в компании с кем-то, если досадное происшествие все же случится...