Но оставлять безнаказанным подобные выпады в свой адрес тоже было нельзя. Алексея и так, кажется, ни во что не ставили. Надо исправлять ситуацию.
Больше всего я рассчитывал на то, что мои противники тоже не искушены в рукопашном бою. Эти трое не ждали нападения, они расслабленно стояли и скалились, радуясь моему унижению.
Я отошёл на шаг, делая вид, что уступаю, и давая недругам окончательно расслабиться. Гуссаковский уже не смотрел на меня, он переглянулся со своими приятелями — момент был подходящим.
Я шагнул к Гуссаковскому и, вложив весь вес, двинул кулаком ему по рёбрам. Удар был не самым лучшим, но он достиг цели: мой обидчик схватился за бок и согнулся. Не давая опомниться, я вполсилы саданул его в ухо и, ухватив пальцами за волосы, дёрнул голову Гуссаковского вниз. Его нос встретилось с раковиной, забрызгав её кровью.
Не успели остальные двое понять, что происходит, как я метнулся к длинному и толкнул его ногой в живот. Длинный попятился. Я провёл апперкот. Костяшки моих пальцев точно угодили ему в подбородок, и парень повалился на пол, чуть не сбив с ног стоящего за соседней раковиной гимназиста.
Моя рука ощутила острую боль: кулаки были не набиты, и это сильно мешало драться.
Коренастый бросился на меня, схватил за шею и попытался повалить, я же принялся лупить его по рёбрам и куда попало, уже не вкладывая вес.
И тут чьи-то пальцы вцепились в мои плечи и стали оттаскивать от противника. Коренастого тоже схватили, не давая продолжать борьбу. Кто-то кричал, чтобы мы остановились. Нас разнимали.
Несколько гимназистов держали коренастого, другие — меня. Между нами вклинился щуплый парень с бакенбардами и светлой растительностью на лице, ещё не знавшем бритвы.
— Господа, господа, успокойтесь, — увещевал он, разведя руки в стороны. — Вы что тут творите, в самом деле? Ведите же себя подобающим образом!
— Так это они тут устроили балаган, — сказал я. — Все видели? Это подобающее поведение, по-вашему?
В это время длинный парень поднялся. Опершись на раковину, он потирал челюсть. Взгляд его блуждал. Гуссаковский стоял, зажимая нос, из которого хлестала кровь. Его лицо, руки, рубаха — всё было в крови. На моей рубахе тоже краснели брызги, а правый кулак оказался сбит. А ещё я ушибся бедром, пока боролся с коренастым.
— Ах ты, вымесок проклятый! — Гуссаковский злобно глядел на меня. — Я тебе устрою весёлую жизнь!
Он двинулся ко мне, но щуплый парень с бакенбардами мужественно встал на его пути.
— Хватит, господа, хватит! — повторял он. — Ну что вы, как мужики трактирные? Тут вам не кабак, чтобы кулаками размахивать. Если есть друг к другу претензии, удовлетворите их, как подобает людям благородным.