В ответ на мой эмоциональный рассказ о страшных обещаниях Игоря мужчина лишь скривился, не переставая подтягиваться.
— Эй, алло, ты вообще меня слышишь?!
— Конечно, тебя весь блок слышит, и те, кто за камерами смотрит — тоже, — равнодушно бросил. — Сто семнадцать…
Черт, я была на таких эмоциях, что совершенно забыла о «большом брате». Да и фиг с ним, главное сейчас — помочь людям!
— Руслан, умоляю, уговори его, чтобы он ничего с ними не сделал!
— Кого?
— Игоря, кого еще!
— Сто двадцать три… Я тебе говорил, что ты — дура, из-за которой все может рухнуть.
— Прекрати! Я не знала!
— И что? Сначала делаешь, потому думаешь.
Лысый, наконец, спрыгнул, взял какую-то тряпку со стола, утер лицо от пота и взглянул на меня.
— Ничего нельзя сделать, Ника. Игорь поступает так, как считает нужным. Кому, как не тебе, понимать это?
— Как ты можешь?! — я даже ногой топнула, не веря в то, что ему настолько безразлична гибель кучи людей.
— А при чем тут я? Это твоя ошибка.
Жестокость и вместе с тем правдивость его слов заставили замолчать. Не помню уже, что хотела еще сказать, как убедить действовать, но хладнокровие мужчины опустило на землю, точнее, прямо брякнуло, пребольно ударив в самое сердце.
Да, он не обязан подчищать мои косяки, но до вчерашнего дня казалось, что мы не чужие друг другу люди. Неужели сама себя обманывала?
Я навернула круг по комнате, собираясь с мыслями, но сделала себе только хуже. Чем дольше думала о сложившейся ситуации, тем яснее понимала: ничего не предпринять, никто меня даже не послушает! Разве что посмеются и уйдут по своим делам, не представляя, что это последнее, что они сделают. Да и к кому бежать? Я больше половины из тех, кто был вчера в том коридоре, не знаю ни лично, ни заочно, что говорить об именах и прочих подробностях. Да я просто не смогу попасть в эту лабораторию, охрана остановит у первого же лифта.
Не видя выхода из положения, присела на край кровати и призналась:
— Я устала.
— Ночью отдохнешь.
— Я не об этом.
— Я понял.
— Зачем тогда издеваешься?
— Я не издеваюсь, Ника. Просто в следующий раз думай головой!
Я еще помолчала, потом вспомнила:
— Он разрешил навестить Марата.
— Зачем?
— Я попросила.
— А тебе это зачем?
— Капец, ты прикалываешься что ли?! — не выдержала. — Я боюсь за него, переживаю!
— Если бы не ты, повода для этих переживаний бы не было, — бросил мужчина равнодушно, направляясь к душевой, но замер, услышав мой тихий вопрос:
— Ты все еще меня ненавидишь, верно?
Мне было важно это знать, ведь я любила братьев даже, пожалуй, сильнее, чем друзей когда-то, считая их по-настоящему родными людьми. И горькие признания Руслана каждый раз резали очень глубоко и больно, так, как не получилось еще ни у одного местного садиста.