Домовые в Благовещенске устроили сильнейший переполох. Все местные жители, это на себе почувствовали. Разбивалась посуда, падали иконы, летали горшки, в погребах взрывались банки с прошлогодней закаткой. Самых нервных от домовиного воя даже тошнило. Домашняя скотина сбежала со двора практически у всех, но так было только в несколько первых минут, а потом небо стало зелёного цвета и жители Благовещенска оцепенели. Тишина наступила повсюду. Зловещая гнетущая тишина.
Микроавтобус проехал по главной улице и остановился напротив дома откуда через огороды шла узкая тропинка к реке.
Археологи вышли из машины.
— В село, они не сунутся. Единственное место, где они нас будут ждать, это мельница, — сообщил Денис.
— Устал я что-то. День уж больно неудачно сложился. Одни неудачи кругом, — пожаловался Валерий Васильевич.
— Их двое. Одна старшая. Она на пределе. Дарьица подослала, — продолжал Денис.
— И снова операция: «чистые руки». Дарьица снова не при чём. Это же не справедливо?
— Не справедливо, — подтвердил Денис.
— Ну что же.
Валерий Васильевич очень внимательно посмотрел в ту сторону где находились. Потом неторопливо раскрыл портсигар и закурил.
— Пупа и Лупа пошли за зарплатой. Лупа получил зарплату за Пупу, а Пупа? Пупа получил за Лупу. Он получил и вы, девочки, тоже получите.
Археологи появились возле мельницы минут через двадцать. Денис сменил походную летнюю куртку на длинный до щиколоток кожаный плащ, повязал бандану, а Валерий Васильевич явился в новеньком с иголочки сером костюме-тройке. Правда, вместо туфель под цвет костюма, он щеголял в кроссовках, да ещё и носки на ногах были разного цвета, но его нисколько не волновали подобные мелочи Под мышкой он сжимал большую деревянную доску. Оба археолога имели вид лихой и придурковатый.
Ведьма-племянница, дежурившая возле мельницы, сначала даже приняла их за местную алкашню, но быстро опомнилась.
— Значит вот вы какие, ага? — хихикнула она.
— Слышь — проститутка? Где мамка вашего борделя? — грубо поинтересовался Валерий Васильевич.
— Ой, значит вам постарше нравится, — прижала пальчик к сочным надутым губкам племянница. — Ой, такая жалость. Старушек любите, ага?
— Лучше старушку, чем драную кикимору. У старушек всё своё, домашнее, — не удержавшись съязвил Валера.