– Алиса, доброе утро. Нам надо поговорить. – говорит мама, когда входит ко мне утром.
– Доброе утро, мамочка. – отвечаю и присаживаюсь на кровати.
– Как восприняли отмену праздника твои друзья?
– Нормально, они же друзья. Не переживай по этому поводу, сегодня встречусь с ними в кафе и извиняюсь ещё раз.
– Алиса…
– Мама, вы со вчерашнего дня сами не свои. Может все же объяснишь в чем дело? Я ведь уже не маленькая. – беру женщину за руку и крепко сжимаю, чтобы она почувствовала мою поддержку и любовь.
– Понимаешь, нам в скором времени придётся переехать в другое место и…
– И..?
– И твоё поступление тоже придётся отложить. Мы с папой постараемся найти для тебя достойное учебное заведение, но в России, оно будет хорошим, но не таким дорогим.
– В чем дело, мамочка? – пугаюсь я.
Нет, не слова о переезде и смене университета меня пугают, а голос матери, то как он дрожит и звучит слегка осипшим. Её лицо грустное и руки холодные, словно лёд.
– У нашей семьи возникли финансовые трудности и мы больше не можем жить, как раньше, во всяком случае пока.
– Ничего страшного. Все наладиться! Не плачь пожалуйста. Главное мы есть друг у друга, остальное не важно.
Не понимаю, почему мама так расстроена, никто не умер, мы вместе и всегда поддержим друг друга.
– Ты не понимаешь, что нас ждёт. – выдыхает Алла и отстраняется от меня, утирая слезы платочком. – Ты никогда не жила и не знаешь, что такое жить в нищете, еле сводя концы с концами.
– Папа сможет все исправить, он ведь…
– Твой отец уже ничего не сможет исправить! – резко отвечает она и подскакивает на ноги.
Никогда прежде я не видела её такой озлобленной и печальной одновременно.
– Собери все самое необходимое, завтра мы уезжаем.
– Что значит самое необходимое? Я не могу взять с собой все свои вещи? – до этого момента я думала, что понимаю всю сложность ситуации, но оказалось это не так.
– Это больше не твои вещи, дорогая. У нас больше нет ничего своего, все теперь принадлежит кредиторам.
Алла подходит к моему шкафу и проводит пальцем по краешку двери.
– И куда мы переезжаем? – сдерживая подступившие слезы, спрашиваю я.
– В мою старую квартиру на окраине города. Она досталась мне от бабки, я и помнить про неё забыла, но видишь, как жизнь повернулась. Теперь это единственное, что у нас осталось.
– Я могу увидеться с подругами, рассказать им?
– Думаю, все уже в курсе нашего позорного падения. Не думаю, что у тебя все ещё есть друзья.
– Что ты такое говоришь? – слезы все же брызгают из глаз. Мне больно, очень больно. Грудную клетку будто огнём жжет, я не привыкла к подобному, оказалась не подготовлена к такому удару.