Последняя операция, по сути, одна из многих, однако живое сердце он видел впервые. Как такое могло получиться? Сотни обрывков вопросов проскользнули в сознании. Дисплей робота начал искажать изображение, шли помехи. Нужно успокоиться. Эндрю пришлось сконцентрироваться, собраться, чтобы завершить начатое, тем более что от того, что сердце было живым, сама механика проведения процедуры не менялась. То, как билось сердце, завораживало опытного врача. Ничего подобного он ранее не видел – магия, как от картинок, развешанных по дому. Однако он продолжал шаг за шагом делать то, для чего сюда пришел, для чего приходит сюда вот уже который год подряд. Он делал то, что умел делать лучше всего в своей жизни. Жизни, которую он только и знает, а о какой-то иной даже не догадывается.
Внезапно открывшееся обильное кровотечение усложнило задачу. Кровь пациента была слишком бурой. Обычно она почти черная, в этот раз гораздо светлее. Резервуар для хранения откаченной крови уже почти переполнился, монитор пациента подавал звуковые сигналы о том, что пациент находится в критическом состоянии. Обычно монитор вообще не работает, кто его включил? Электрокардиограф, который тоже почему-то подключен, издал продолжительный писк. Кровотечение удалось остановить, осталось подключить главную артерию. И всё. Операция закончена. Электрокардиограф вновь стал отбивать сердечный бит. Судя по датчикам на приборной панели, под наркозом пациент пробудет еще около 30 минут. Увезут его к себе уже совсем другие сотрудники, одетые в белые халаты и береты, с которыми оперирующие врачи не пересекаются.
Смокинг был испачкан в крови. Пациент жив. По регламенту, как только врач заходит в свой кабинет, пациента увозят. Эндрю нажал кнопку на своём медузообразном друге. Он автоматически сложился в компактный, но тяжелый металлический прямоугольник. Обычно Эндрю уносит его с собой домой, однако сегодня его последняя рабочая смена – придется оставить верного другая в операционной, вскоре он будет утилизирован или передан молодому специалисту, пришедшему на смену. Эндрю кладет хладнокровно прямоугольное устройство в рюкзак и оставляет его прямо возле операционного стола, где с трубкой во рту продолжал лежать прооперированный старец. Человек в окровавленном смокинге проверил показания приборов, занес руку над головой, выключил основной свет, оставив включенными лишь несколько потолочных ламп. Тусклый свет боролся с мраком просторной операционной. Эндрю пошел к двери в свой кабинет, как вдруг навстречу ему выбежали два странных человека. Они пробежали мимо, оттолкнув его в сторону. Они чего-то боялись. На них была надета одежда, которую он никогда не видел. Это был зеленый цвет разных оттенков, цвет, который он видел впервые. Странно. В городе никогда не было таких комбинезонов, да это и не комбинезоны. в общем-то, но береты темного цвета на их головах не удивляли, такие же были у черных. Молодые люди что-то кричали Эндрю, но он не понимал, так как никто не общается друг с другом на работе, только через нейроинтерфейс по телепатической связи. Движениями рук странные люди дали понять Эндрю, что им важно, чтобы он побыстрее ушел, а сами озадачились показаниями устройств и состоянием пациента. Окровавленный врач шел чуть быстрее, чем мог, процедуры не рушимы. Есть порядок, и он ему свято следовал всегда и следует сейчас.