Поэт раздражителем не являлся, так как продолжал лежать, зажмурив глаза, а вот азиат Вождя немного напрягал. Он внушительно попросил, чтобы перед тем, как убраться на место, я натянул простынь между душкой его кровати и стойкой капельницы. Таким образом, он хотел отгородиться от взгляда этого блаженного. Я с радостью и благоговением солдата, которому отдаёт приказ сам генералиссимус, ринулся его выполнять. После того, как перегородка была сооружена, я отвязал Поэта, который так и не пошевелился, пожелал Вождю спокойных снов и, откланявшись, по-лакейски спятился к своей кровати.
Засыпая, я поймал себя на мысли, что мне всё больше нравится эта странная на первый взгляд операция. Когда бы мне ещё довелось побыть в таком обществе.
***
Утром меня разбудил крик Вождя. Он орал на бабку санитарку, которая прикатила на тележке завтрак и расставляла его по тумбочкам. Ему, видите ли, нужно два яйца в мешочек, горячий хачапури, стакан ледяного Боржоми и чашку хорошего бразильского кофе. Какого чёрта она суёт ему манную кашу, деревянную булку и эти помои. Пусть передаст своему доктору, чтобы он сам это жрал.
Санитарка, которая видимо не была введена в курс дела, ухмылялась, дослушивая монолог очередного шизофреника, возомнившего себя каким-то князем. Она, уткнув руки в бока, готовилась дать отпор. Как только шизик закончил, она с удовольствием нырнула в свою стихию. Тонким визгливым как несмазанная пила голосом, распаляясь с каждым словом она пищала, что здесь не пятизвёздочный отель, что тут не готовят по индивидуальным заказам, что если он так желает, может за свой счёт заказывать себе еду из ресторана, и вообще, если он продолжит ей хамить, она распорядится, чтобы ему поставили успокаивающую клизму с пустырником.
Она осознала свою ошибку слишком поздно, уже вылетев из палаты, где ещё раздавалось металлическое бряканье прыгающего по полу подноса. На её халате белой пеной висели комки манной каши, перемежаясь с бурыми пятнами от приготовленного из овса кофейного напитка. В её ушах громом отдавались крики
«Сволоч …проститутка…расстрэляю …контра…».
Доктор, увидевший расправу в мониторе компьютера, уже бежал по коридору ей навстречу. Рыжебородым вихрем он влетел в палату, и в ультимативной форме высказал Вождю, что ему следовало бы вести себя поскромнее, что сейчас не тридцать седьмой год, что теперь он в цивилизованном обществе, где даже с персоналом нужно общаться в исключительно уважительном тоне и уж никак не допустимо называть его «Проституткой» и «контрой». За это вообще можно и под суд загреметь, который ещё с тех пор как он был у руля остаётся самым гуманным и справедливым в мире.