Этот голос, раздавшийся за изголовьем кровати, пробудил во мне инстинкт самосохранения. Я вздрогнул и как облитый кипятком вскочил на ноги.
«Как он может так незаметно перемещаться, ведь только же был в своём углу?» – пронеслось в моих возбуждённых мозгах.
– Скажи своему Куратору, чтобы вывел нас на прогулку в город. Мы здесь не звери в клетке и не заключённые.
Это был приказ, обсуждать который не имело смысла, поэтому, той же ночью, я привычным мне способом оказался в кабинете у Куратора.
– Об этом не может быть и речи! – Отрезал он, сверкая пятном на лбу, которое оставил кулак, используемый вместо подушки.
Он был раздражён и возмущён. Возмущён тем, что я опять ворвался к нему без приказа; что я прошу о вещах, которые неумолимо ведут к срыву операции.
Я смотрел на эту рыжую физиономию, и мои глаза наливались красным.
«Ах ты сука! Ты же ещё ни разу за эти пятнадцать дней не вызвал меня сам, ни разу не попросил отчёта, не дал мне ни крупицы необходимой информации. Понятно, что всё что тебе нужно, ты видишь с помощью камер. Тогда как объяснить, что ты чуть не позволил придушить своего сотрудника? Я могу прямо сейчас свернуть твою куриную шею, забрать объектов и раствориться с ними в городе так, что никто и никогда нас не найдёт. Могу, но пока не буду этого делать, потому что ещё рано. Нам ещё рано покидать эту обитель, пока большая голова не придумала железный план. И уж тогда, Рыжий, не обессудь!».
Проговорив про себя этот монолог, я развернулся и покинул кабинет Куратора.
Доклад о понесённом фиаско, вызвал у генералиссимуса презрительную улыбку. Рыжие усики покосились набок. Да-да, Вождь к тому времени уже обзавёлся шикарными усами. Для этого только и нужно было сделать, что сбрить бороду.
Он досадно махнул рукой, как мастер на нерадивого ученика.
«Ну тебя, рукожопый! Всё за тебя самому переделывать!» – красноречиво говорил весь его вид.
Вождь удивил меня в который раз. Он сам договорился с Куратором, и на это ему понадобилось всего пятнадцать минут. Во время очередного визита Рыжего, он зажал его между койкой и окном и что-то долго и воодушевлённо нашёптывал тому в ухо. Сначала Куратор категорически мотал головой, но со временем, движения головы становились более медленными и плавными, а потом и вовсе из вращательных перешли в поступательные.
В конце разговора Рыжий чему-то улыбнулся, но потом тут же принял вид строгого учителя, и, вздёрнув вверх указательный палец, что-то негромко наказывал Вождю. Потом он хлопнул собеседника по плечу и сказал уже громко, чтобы слышали все: