– Стой! Стреляю на поражение! – гаркнула она и поднесла прицел к подслеповато сощуренному глазу.
Катя и новоявленный племянник испуганно застыли.
– И это… Как его?… Руки вверх! – вспомнила воинственная бабка.
Визитёры послушно вскинули руки над головой.
– Всё нормально, Валентина Михайловна, – прозвучал приглушенный голос начальника охраны. – Не надо стрелять.
Кентавр появился из сарая, крепко держа пса за ошейник. Внешний вид всегда тщательно одетого, причесанного и выбритого начальника охраны оставлял желать лучшего. К мокрым брызгам грязи на его одежде прибавились солома и куриный помёт. Оба, человек и собака, были облеплены с головы до ног разноцветными перьями, а Багира ещё и разукрасила себя битыми яйцами. В зубах она держала полузадушенную курицу, которую Кентавр не смог у неё отобрать и, в противоположность хмурому начальнику охраны, светилась счастьем удачной охоты.
Бабулька не торопилась опускать ружьё, хотя стрелять эта старая железяка могла, в лучшем случае, лет сто назад. Она повернулась на голос и теперь у неё на мушке был начальник охраны.
– Эт-та что?… – перешла она на пронзительный визг, разглядев свою лучшую несушку в черно-белой пасти.
– Это ваш подарок, – Кентавр устало стер пот и перья с лица, подходя с собакой к крыльцу.
Умница Багира аккуратно положила свой трофей на верхнюю ступеньку, тявкнула и радостно завиляла хвостом: "Ну, давайте, хвалите меня!"
Бабка резко опустила ружье вниз, с размаху приложив приклад к мозоли на большом пальце ноги, и охнула от боли. Потом она недоуменно поморгала и наклонилась над перекушенной пополам курицей.
– Константин Сергеич!… – тревожным шёпотом позвала она, поднимая на него непонимающие глаза, когда убедилась, что зрение ее не обманывает. – А что это?…
– Давайте, рассказывайте Валентине Михайловне, что ЭТО, – повернулся Кентавр к толстяку, который, как и Катя, продолжал стоять с поднятыми руками.
Начальник охраны отступил в сторону и принялся отряхивать мусор с одежды, всем своим видом показывая, что больше в этом безобразии не участвует.
Толстяк опустил руки, одернул пальто и нахально заявил, обращаясь к Кентавру:
– Я всё объясню. Только про курятник объясняйте сами, потому что меня там не было.
– Я? – изумился начальник охраны и хотел что-то добавить, но сдержался.
Он стряхнул еще несколько перьев со своего свитера и едва слышно усмехнулся:
– Ну-ну…
Усмешка эта не предвещала Петру Антоновичу ничего хорошего, но тот ее даже не заметил.
Он бодро шагнул вперед, откашлялся и принял важный вид.
– Уважаемая Валентина Михайловна! – торжественно обратился он к старушке, сняв шляпу, но тут же перешел на озабоченный тон. – Вы ведь Смирнитская, Валентина Михайловна?