Неважно, насколько мала эта разница.
Благотворительность — это дарение, а я всегда чувствую, что я недостаточно это делаю, то есть дарю.
Я брала, брала и брала, но ни разу не оглянулась назад. Теперь у меня есть выбор сделать что-то другое.
Мать Лейлы, Кенза, что буквально означает «сокровище», пухлая женщина лет пятидесяти с бледной кожей и мечтательными ореховыми глазами. Когда она застает меня бродящей вокруг, она обнимает меня и гладит по руке. У нее французский акцент, который она приобрела, живя во Франции. Как и Лейла, она покрывает волосы хиджабом, но в отличие от хип-хоп стиля своей дочери, она носит скромные, элегантные платья.
— Я так рада, что наша Лейла познакомилась с тобой, Аврора.
— Я так счастлива, что ты родила ее.
— Поверь мне, я тоже.
Затем она наклонилась, чтобы прошептать:
— Только никому не говори, но я ненавижу мальчиков.
— Со мной твой секрет в безопасности.
— Серьезно. Единственная причина, по которой я продолжала рожать, была в том, чтобы у меня была девочка. Хотя она оказалась похожа на своих братьев, не так ли?
— Вроде того.
Мы смеемся, и она лезет в карман.
— Подожди, Лейла учила меня делать селфи.
Она делает паузу, когда не находит свой телефон.
— Я опять его потеряла.
— Не волнуйся, я помогу тебе найти его. Я позвоню тебе.
— Он на беззвучном режиме.
— Где ты видела его в последний раз?
— Дома. Нет. В кладовке. Или это было в уборной?
Я смеюсь. Кенза постоянно играет в игру «потеряй и найди» со своим телефоном.
— Я пойду проверю кладовку, а ты проверь уборную.
Мы расходимся, и я направляюсь в небольшую кладовую, которая изначально была заполнена инвентарем для уборки. Теперь там хранятся все корзины и подарки, которые люди принесли для детей.
Что-то блестит на земле, и я встаю на руки и колени, чтобы проверить. Нет. Не телефон. Это обертка от леденца.
Я уже собираюсь встать на ноги, когда за мной щелкает дверь, и сиплый голос Джонатана заполняет пространство.
— Мне нравится вид.
Глава 26
Аврора
Мой позвоночник резко выпрямляется при звуках голоса Джонатана, ставшего уже очень узнаваемым.
Неважно, как часто я его слышу и сколько времени провожу в его компании. В нем всегда будет присутствовать пугающая грань, которой нужно подчиняться.
Даже поклоняться.
Несмотря на мои прежние возражения, я признаю, что нахожу убежище в общественной обстановке. Теперь, когда мы одни, у меня нет абсолютно никакой защиты против моего тирана.