Это впервые.
Она покинула благотворительный фонд, чтобы препираться с Харрисом, который, между прочим, считает своей миссией на земле выигрывать все возможные споры. Неважно, о чем вы с ним спорите, он придумывает разные способы доказать, что вы не правы — даже если вы правы. Но со мной он не осмеливается пробовать эту тактику, потому что он достаточно умен, чтобы понимать свои границы.
Я открываю заднюю дверь, и Аврора подскакивает на своем сиденье, глаза расширяются и становятся темно-синими, под цвет ее платья. То, как она отталкивается от кожи, говорит о том, что она ожидала худшего кошмара.
Увлекательно.
Ее губы раздвигаются, умоляя о моем члене между ними. Кровь приливает к моему паху при воспоминании о том, как я трахал ее сзади, пока она не разбилась вдребезги вокруг меня. Я опускаю руку в карман, чувствуя следы ее возбуждения на нижнем белье.
Не могу поверить, что я не только трахал ее без презерватива — второй раз подряд — но и кончил внутрь нее. Какой-то голос напомнил мне, что я что-то забыл, но, когда я внутри нее, я теряю всякое внимание ко всему, что не является ею.
Нет нужды говорить, что это нехорошо, но черт меня побери, если я смогу найти способ положить этому конец.
Аврора испускает длинный вздох.
— Ох. Это ты.
Я сужаю глаза.
— Кого ты ожидала?
— Никого, — она смотрит на свои накрашенные розовым лаком ногти.
Она лжет. Не знаю почему, но я выясню. Возможно, она покинула обеденный стол по какой-то другой причине, а не из-за напряжения, вызванного Итаном.
Она теперь часть игры?
Волна собственничества накатывает на меня, как первая стычка в битве. Потребность владеть ею снова и снова хватает меня за яйца, требуя освобождения.
Знание того, что под платьем на ней нет нижнего белья, делает эту идею более правдоподобной.
Прежде чем я успеваю придумать, как выгнать Харриса и Мозеса — или послать их подальше — она тянется к своей сумочке в моей руке.
— Я возвращаюсь в домой.
— Мы отвезем тебя, — я держу сумочку в недоступном месте и врываюсь внутрь, чтобы сесть рядом с ней. Харрис ворчит что-то нечленораздельное, но понимает намек, выходит и садится на пассажирское сиденье.
Вскоре после этого Мозес пересаживается на водительское место, и машина медленно выезжает на главную улицу.
— Я приехала на своей машине, — она снова тянется к своей сумочке.
— И я сказал, что отвезу тебя.