Приведу еще одно высказывание — генерала К. Типпельскирха: «Убедительным было упорство противника… Это был противник со стальной волей… но и не беэ знания оперативного искусства»[6].
«Блицкриг» терпел фиаско и в глазах тех, кто еще совсем недавно, ослепленный мощью гитлеровского наскока, пел отходную Советам. На третий день войны американский конгрессмен Мартин Дейс вещал с трибуны конгресса: Гитлер через тридцать дней уложит Россию на обе лопатки. Ему вторили американские газетные трубадуры: «Для того чтобы красные смогли спастись от катастрофы, в течение очень короткого времени должно последовать гораздо большее чудо, чем это было когда-либо со времен написания библии» («Нью-Йорк пост»), «Россия приговорена к смерти» («Нью-Йорк джорнэл Америкэн»).
Но уже в августе Гитлер вынужден был признаться своему генералитету, что для него сюрпризом явились советские танки. Но этого мало. «Немцы с негодованием увидели, что русские ведут себя совсем иначе, чем французы на западном театре военных действий, — свидетельствует американский военный корреспондент Джозеф Григ, — когда немцы окружали их, они дрались до последнего человека и убивали столько немцев, сколько могли».
И хотя в руках противника уже часть Украины, вся Молдавия, Белоруссия, хотя геббельсовская пропаганда взахлеб кричит, что «победоносные войска» рейха прошли две трети расстояния от Варшавы до Москвы, в самом гитлеровском стане отнюдь не спокойно — всем видно, что ставка на «блицкриг» оказывается авантюрой, впереди русская зима. И ассоциации — теперь уже иного порядка, хотя и на ту же тему: о Наполеоне, — невольно возникают в воображении гитлеровских заправил. 30 июля Гитлер вынужден издать приказ о прекращении наступления на Москву.
«Гитлер… подчеркнул, — пишет Гудериан в своих «Воспоминаниях», — что сырьевые ресурсы и продовольствие Украины являются жизненно необходимыми для продолжения войны… Мои генералы ничего не понимают в военной экономике».
Им казалось, что захват Москвы, столицы, означал бы фактическое завершение войны. Но фашистские стратеги пересматривают свои планы по овладению Москвой и поворачивают наступление на Киев. Немецкая «Франкфуртер цейтунг» признается: «Психологический паралич, который обычно следовал за молниеносными германскими прорывами на Западе, не наблюдается в такой степени на Востоке… в большинстве случаев противник не только не теряет способности к действию, но, в свою очередь, пытается охватить германские клещи»[7].
Итак, идея «молниеносной войны» постепенно оказывалась блефом, приходилось брать в расчет сырьевые ресурсы Украины, чтоб выдержать длительную войну.