Картины прошлой ночи скорым поездом пролетают передо мной и на щеках выступает предательский румянец. Какая встреча! И еще и специально коснулся моей руки, думал я не замечу. Разряд, еще разряд!
Или он и правда меня уже преследует? А говорит, что нет, а наверняка чувствует, где я буду в следующий раз. Как дикий зверь, идущий по следу, отмечаю про себя.
Я, собрав документы, пытаюсь проскочить мимо него. Сейчас еще немного, и зависнет неловкая пауза.
— Куда спешишь, птичка? — перехватывает он мою руку и потом наклоняется к самому моему уху, царапая своей светлой щетиной — сбежала от меня! Бросила голого и беззащитного в холодной постели. А ты оказывается жестокая, воробушек!
— А ты, оказывается, идиот, — не нашла сказать ничего лучше.
— Не спорю, — он снова лыбиться, — связался же с маленькой злой птичкой, которая любит царапаться.
Я уже не краснею, а бледнею:
— Давай только уйдём с прохода, а то мы тут привлекаем слишком много внимания, — я тяну его за рукав.
— А что не так? Или маленькая птичка не хочет, чтобы ее видели с таким типом как я? — по-моему, начинает злиться.
— Да не называй меня так… у меня есть имя, мне просто немного неловко… — запинаюсь, — что я ушла, не попрощавшись.
— Ну так предлагаю, мисс Айскра, устроить прям прощальный вечер, переходящий прям в прощальную ночь — и попрощаться прям как следует, а может и не один раз.
Все-таки я сойду с ума от его выходок.
— И не мечтай, — шиплю ему в лицо.
— Это все досадная ошибка и давай больше, если вдруг когда-то, что маловероятно, увидимся, не возвращаться к этому. Никогда… Что есть, то есть, — пытаюсь выглядеть решительно.
— Маленькая птичка ошиблась, — меня сейчас просто разорвет от его ехидного тона, — маленькая такая ошибочка… Его глаза ставятся черными:
— Если ты возомнила, что я буду тебе докучать и добиваться тебя, — вот тут как раз и не фантазируй, — бывшая девственница с замашками принцессы, вот поверь, не предел моих мечтаний. А насчет увидимся или нет, это уж не тебе решать, птичка!
Как хочется сейчас его чем-то стукнуть… Но голове… Больно… Блин, бить людей по голове скоро войдет в привычку, интересно, как там этот придурок Джимми. Надеюсь его пустая голова еще болит.
Но я сдерживаюсь:
— Все сказал? Мне нужно идти…
— Постой! — подходит уж слишком близко, — вкладывает мне в руку мятый клочок бумаги. Потом силой подымает меня в воздух за талию, чтобы наши лица были на одном уровне и быстро целует. У меня от ужаса округляются глаза, когда он ставит меня обратно:
— Бумажку не потеряй, авось пригодится, — и скрывается в толпе.