Катерина не знала, почему Артур её опекал в самом начале. Она не представляла, как они с Иваром волновались, когда она отправлялась на задания. Как Ивар не отходил от её постели, когда она вернулась, отравленная хищным растением в одном из миров. И отказывалась замечать, как Ивар горит рядом с ней, как едва сдерживается, чтобы не спугнуть её своей страстью. Так бы и продолжалось, если бы они все вместе не отправились в ту реальность, где воплотился Рок. Близость могущественного и страшного существа, огромная вероятность смерти и присутствие Н'Гунна, тоже неравнодушного к Катерине, подтолкнули Ивара к признанию своих чувств. А Катю - к их принятию. Она не оттолкнула его тогда. И даже сама пошла за ним на кухню, зная, что её там ждёт. Только колоссальная выдержка демона удержала этих двоих от капитуляции, перед таким безумным, взаимным притяжением.
Но, после, Катя решила сделать шаг назад. И с Иваром, и с Н'Гунном. Ей было комфортно, и она в своём эгоистичном нежелании что-либо менять, решила делать вид, что ничего и не было. Н'Гунну проще, он далеко. А Ивара рвёт на части. А теперь, после того, как он дорвался до сладкого, попробовал её, Катя хочет дружить.
- Сказала мне, что наша близость была общей ошибкой, которую мы должны друг другу простить. - Ивар стиснул челюсти, от чего его лицо приобрело устрашающий вид.
- Ты поступишь как всегда? Сделаешь как она просит? - Спросил Артур.
- Ещё чего! - Глаза Ивара вспыхнули родной стихией, а на губах заиграл звериный оскал. - Я сказал, что не хочу с ней дружбы. Теперь уже ничего не сдерживает меня.
За окном гулял летний ветер, шатая ветви деревьев, шумя их листвой. Птицы пели свои песни, не то перебивая друг друга, не то поддакивая. Насекомые копошились в траве, спеша по своим насекомьим делам. Где-то на деревьях лесные лягушки, словно богам своим молились, выпрашивая дождь. Ведьма хлопотала в кухне, гремела посудой так, что её должно быть в селе слышали. И всё это складывалось в нескончаемую музыку жизни, к которой он уже давно не был причастен. Что не мешало ему любить эту жизнь, хоть часто хотелось тишины. Что не мешало ему любить ведьму, давно, тайно, без ответа. Это чувство - единственное, что он испытывал, ни что иное, как насмешка Кощея.
Когда-то давно, при встрече, Стэй выбрал путь Смерти, несмотря на то, что оставлял при этом молодую жену и троих детей. Сказал тогда божеству, что ни одна женщина не стоит вечной славы. Кощей услышал его. И промолчал в ответ. Но наказал жестоко. Потому, что нет муки болезненней, чем пылать нежностью к той, к которой не дотянуться. Она не знает ничего. И не узнает никогда. Потому, как судьбой обещана другому. Проклятье Кощея - быть отверженным любовью, ради жизни. И сказкам суждено повторятся в истории, вновь и вновь. У каждой Василисы Прекрасной, должен быть Кощей, против неё колдующий, Змей-Горыныч, её похищающий и Иван-Царевич, идущий за ней за Тридевять земель, на край света. Или Иван-Дурак, тут Стэй хохотнул.