О, просто позвоните мне, я живу под мостом, на углу Четвертой и Джексон-стрит, третий мусорный бак справа. Ночевать под мостами казалось проще всего. Чтобы получить койку в ночлежке, нужно было спать в общественных местах под открытым небом (и тогда тебя возьмут за жопу копы), или дать на лапу адвокату. Зачем эти козлы снесли "Кингдом"
[5]? По крайней мере, могли бы оставить его, хотя бы ради того, чтобы бездомным было где переждать непогоду. А недавний план городской администрации по "облагораживанию города" поставил крест еще на двух приютах.
Да пошли они все. Она будет подмываться в Лейк-Юнион и спать под мостами.
Помойки и мусорные баки не давали ей умереть с голода, а занятие попрошайничеством обычно позволяло Джесси наскрести денег на пару дневных доз. Как только темнело, она шла в подворотни и к барам. Удивительно, но ни одна из её четырех беременностей, включая эту, не была залётом от клиента - даже до того, как она подсела на "пластилин", девяносто девять процентов её работы составляли быстрые минеты в автомобилях. Все её беременности были результатом множества изнасилований. Ночью животные владели городом. Когда приступы ломки загоняли её в район между трейлерным парком, кишащим свихнувшимися бомжами и Девятой улицей, где промышляли многочисленные банды, Джесси превращалась в ходячий кусок мяса для сексуальных утех. Однажды её чуть не убили какие-то подростки, называвшие себя "Гоп-Стоп-Мафия".
- Никогда ещё не ебал блядь настолько страшную! - прокричал один.
В конце концов, после того, как её час пускали по кругу на парковке позади бара "Аристократ", они решили проломить ей голову доской.
- Разъебашим суке черепуху!
Но, на её счастье в тот момент на стоянку въехал автомобиль, и они убежали. Фары на какой-то миг осветили её насильников, и лежащая на земле Джесси увидела, что ни одному из них не было больше пятнадцати.
Вот этого она никогда не могла понять. Даже влача своё безрадостное существование, даже насмотревшись за всё это время на всякое, Джесси всё равно терялась в догадках, откуда в людях столько жестокости, столько чистого, абсолютного зла.
Каждый её выкидыш был подобен эвисцерации и протекал с быстротой пулемётных выстрелов. Джесси не оставалось ничего, кроме как оставить лежать их там, на земле, и, рыдая убежать в дождливую тьму. При мысли о самоубийстве у нее текли слюнки, как у сладкоежки, разглядывающего коробку шоколадных конфет в витрине кондитерской. Но "пластилин" никогда не позволил бы ей этого. Всякий раз нашёптывал: ДА, ДА, ТОЛЬКО ВМАЖЬСЯ МНОЙ ПОСЛЕДНИЙ РАЗ, И ВОТ ПОТО-О-ОМ...