Глянул, что там творится и скривился. Твари загнали очередного бедолагу под окна и сейчас раздирали, человек затих, наверное, умер, а эти твари орали как резанные, из-за чего к ним начали сбегаться другие.
– Чё ты орешь, захлопнись, – крикнул ему. И так голова болит, а еще они тут шумят…
На мою просьбу один из них принялся рычать еще громче, от чего я пришел в ярость.
– Пиздец тебе, – психанул и полез в шкаф, – ну что засранец, будешь еще орать?
Я высунулся из окна и прицелился в крикуна из своего лука. Тварь не прекращала орать. Мне это не нравилось все больше и больше. Под окнами уже столпились не меньше сотни зомби. Дети, старики, девушки, кого здесь только не было.
Стрела попала прямо туда, куда и целился, аккуратно между глаз, моментально убив того.
Зомбарь затих и завалился на спину, но его место тут же занял другой, но в этот раз не крикун. Наверно поумнее будет…
Когда зомби падал, я успел заметить, как рядом с ним появилась коробка, которую мне не суждено забрать.
– А вот сейчас обидно было… минус стрела и лут в пролете.
Я только что осознанно убил человека, который стал монстром, моя рука не дрогнула, а при этом не было никаких переживаний или терзаний совести. Может причина в том, что я людей не особо люблю. А может все дело в том, что я занимался спортивной стрельбой из лука с десяти до сегодняшних двадцати пяти лет.
Без хвастовства могу признаться, что в стрельбе я лучший и практически не промахиваюсь. Если бы не бедность, мог даже подумать о поездке на Олимпиаду. Однако, мне не дали возможности победить на государственном чемпионате. Виктор Павлович, мудак такой, мой тренер. Продался, гнида, подкинув мне пакет с допингом. А сам пошел к судьям и написал на меня жалобу.
Я в жизни не видел допинга, хотя бы по той причине, что это мне не по карману. Меня сняли со скандалом с финала, все призовые места раздали своим, которые потом с презрением и ухмылками смотрели на меня. Их взгляды я запомню навсегда. Один из них в глаза мне сказал: Знай свое место, червь!
Продался ты, Виктор Павлович, и ученика вместе с его светлым будущем продал. Надеюсь, тебя сожрали уже, а иначе я найду тебя и тогда мне ничего не помешает восстановить справедливость. Застрелю из лука, как же это будет символично.
Наверное, тогда и умерла окончательно моя любовь к людям. Я мог простить многое. Даже тогда, когда обманули мою бабку, и она обменяла нормальную квартиру в центре города на этот шлак. Мне было плевать, что не знал своих родителей, которые, по словам бабки, принесли меня, двухлетнего, к ней, заявив, что у них нет ни желания, ни времени на ребенка. При этом сказали ей, что если я и ей не нужен, то пусть сдаст меня в детский дом и все. Так я их больше никогда и не видел.