«Потому что нельзя», — гремели в голове его тихие слова.
Нельзя что? Идти на поводу у своих желаний? Быть солдатом и проявлять чувства? Целовать попаданок? Что именно нельзя? А, может, он не свободен? Может, у него жена и дети, а со мной он просто проявил непростительную слабость?
Стало совсем тошно. В полнейшей тишине я натягивала платье, путалась в подоле, рукавах, завязках. Перед глазами пелена непрошенных слез, и внутри, за ребрами так больно, что нет сил терпеть.
Мне двадцать три, и я далеко не монахиня. У меня были отношения, но за всю жизнь я ни разу не чувствовала такого. Все мои любовные переживания ограничивались трепетом перед свиданием и робостью первого поцелуя. Я и не догадывалась, что может быть вот так: душа наизнанку, а сердце вскачь. Не верила, что такое бывает на самом деле.
Оказывается, бывает и почему-то именно с тем, кто умеет так хладнокровно говорить «нельзя».
— Ты меня прости, — бесцветно сказал Рэй, когда я оделась и теперь стояла у него за спиной, не зная куда деваться от стыда, — я не должен был…случайно вышло.
Случайно вышло…
Случайно обожглась.
— Не хотел тебя обидеть.
— Ты и не обидел.
То, что я чувствовала, было совсем не похоже на обиду. Разочарование, опустошение, необъяснимая тоска. Словно меня лишили чего-то жизненно необходимого, и ничего не дали взамен.
— Маш?
Нет меня. Утонула в пучине жалости к себе.
— Маша! — повторил требовательно и шагнул ко мне, намереваясь взять за руку. Этого я снести не могла и отшатнулась в сторону, как от огня.
Мужчина остановился, впившись в меня напряженным, сумрачным взглядом, и больше не делал попыток прикоснуться. Только смотрел, и в тусклых дрожащих обликах, мне казалось, что его глаза меняли свет. То становились пугающе непроглядными, как горная пропасть, то светлели, как небо после грозы.
Слабое утешение, но ему было не все равно.
— Рэй, все в порядке, — голос сорвался на хрип. Мне было очень сложно держать себя в руках, — просто… в голове помутнело. Из-за стресса, наверное. Этот переход. Странные люди, обычаи. Столько всего навалилось, я просто сама не своя.
Хорошее объяснение, логичное, жаль только, что ни черта не помогает справиться с болью в груди.
Я выдохнула, сжимая кулаки так сильно, что ногти врезались в кожу:
— Уверена больше такого не повториться.
Рэй ничего не ответил, только взгляд стал еще тяжелее.
Ну, что же ты так странно смотришь? Зачем? Я перед тобой как на ладони.
— Ты, наверное, думаешь, что я слишком беспечная, распущенная…
Боже, что я несу. Мы же взрослые люди и каждый сам в состоянии решить, где и с кем хочет быть.