Прижавшись щекой к дедову плечу, на меня встревоженно смотрит мама.
Боже…
Что за драма!
— Прекратите… — шепчу, выскакивая из комнаты и дергая с крючка свою куртку.
Сунув ноги в валенки, выхожу в коридор, пытаясь унять колотящееся сердце.
Бесшумно подойдя к двери, протягиваю руку и проверяю замок.
Закрыв глаза и выдохнув в потолок, спрашиваю:
— Чего тебе?
— Оленёнок… — раздаётся прямо за дверью.
Сжав кулаки и зажмурив глаза, громче повторяю:
— Чего тебе?
— Открой мне.
— Нет, — отвечаю, прижимаясь лбом к двери.
— Малыш…
Горло сдавливает, как и сердце. От этой нежности в его голосе, которая разрывает на части!
— Ты предатель… — шепчу сквозь слезы.
— Аленушка… давай поговорим…
— Ты только о себе думаешь, да? — ударяю кулаком по двери.
— Нет, и ты знаешь, что это не так, — твёрдо произносит он.
— Тогда почему ты меня бросил?! — кричу я, вспоминая весь тот кошмар, который пережила там… у того кинотеатра.
Одна.
По щеке стекает слеза, которую я утираю кулаком.
— Это сложно объяснить. Я… не должен был. Я… блин… прости. Я поступил как мудак. Прости меня.
— Ты меня бросил, Барков… одну. Там… я испугалась и…
Он молчит так долго, что я начинаю чувствовать, как горящие щеки холодит воздух.
Он молчит целую вечность, и я кладу на холодную дверь руку, почти всерьёз слыша его дыхание там… на той стороне. Слышу, как работают колесики в его странной голове. И ненавижу себя за то, что затаившись, всем нутром жду его ответа.
Его голос, твердый и близкий, сочится через дверь:
— Я больше никогда не оставлю тебя одну. Я клянусь. Слышишь меня? Я тебе клянусь, малыш. Больше никогда. Я обещаю.
Моя губа дрожит. От железобетонной твердости этих слов. От того, что они проникают в мои кости и клетки, и я верю каждому, если бы не тот яд, которого полна моя кровь!
— Открой мне… иди ко мне… я дебил. Я… твою мать! — ударяет о дверь кулаком, от чего я вздрагиваю. — Я тебя люблю. Просто открой мне…
Закрыв лицо руками, тихо скулю.
— Алена… — рычит он. — Открой дверь! Я ее щас к хренам снесу!
— Ты с ней спал? — выкрикиваю слова, которые выкручивают меня изнутри.
Гробовая тишина за дверью заставляет остановиться сердце.
О… нет…
Не дыша, жду и с мольбой смотрю на дверь.
— С кем?
Даже через неё я слышу, каким хриплым стал его голос. Все нутро опускается. Я слишком хорошо его знаю, чтобы понимать — этот ответ красноречивее любых других.
Половица скрипит под ногами, когда пячусь назад.
— Алена! Открой дверь!
Пячусь и пячусь, больше не сдерживая слез.
— Алена! Стой! — в его голосе паника, а мой голос не работает.
Закрываю уши, когда старый дверной звонок начинает дребезжать на весь коридор.