АННА. Понимаешь, это в некотором смысле Евина дача. Я узнала об этом только вчера.
ВЕРА. Ты у Евы сняла дачу? Как же ты узнала об этом только вчера?
В холл входит Никита и стоит в дверях незамеченный.
АННА. /устало/ Ни у кого я ничего не снимала. Это мой дом. Не смотри на меня так. Я нарочно сказала всем, что я его сняла. Мне как-то неловко было погружаться на собственной даче.
ВЕРА. Анюта, я ничего не понимаю.
АННА. Думаешь я понимаю? Одно мне ясно - если она покончила с собой, то это не без моего участия. Смешно...как в старой мелодраме./после паузы/ Вчера вечером Ева пришла ко мне, встала в дверях, смотрит на меня испытующе, а потом вежливо так говорит: "Неужели вы меня не узнали? Но имя-то мое..?" А какое имя? Она для меня мадам Лекер, писательница из Марселя. Потом как пелена с глаз - это же Ева!
ВЕРА. Ну Ева...И что?
АННА. Ева - первая жена Ефима.
ВЕРА. Твоего Ефима? Но ведь это было безумно давно!
АННА. Я вообще забыла, что она существует. Она и на похоронах не была. Не мудрено, что я ее не узнала. Мы виделись с ней всего один раз в жизни, она мне сказала одну единственную фразу, а вчера она как бы продолжила наш разговор, словно и не было этих двадцати лет: "Ну как, мадам, вы были счастливы все эти годы?" Она назвала меня "мадам", я уверена, без злого умысла, меня здесь все так называли, но в ее устах это "мадам" прозвучало обидно, почти оскорбительно.
ВЕРА. Не могла она никого оскорбить.
АННА. А мне захотелось выплеснуть ей в лицо всю правду, но язык к гортани прилип. Что-то я ей ответила - не помню, а дальше разговор пошел у нас странный, весь на подтексте. Она говорила о каких-то рукописях, просила какие-то книги, тут же извинялась. Потом стала уверять меня, что дача ей совсем не нужна, что она меня вполне понимает, и что, мол, кто ж еще хозяин дачи, как не Димка. А сама все движется по комнате: картинку поправит, стены погладит. Вот тут я разозлилась: "Это не вам решать, дрожайшая мадам Лекер!" А она спокойно так: "Разве Ефим не оставил завещания?"
ВЕРА. А он оставил?
АННА. Я Еве так и сказала: "Глупость какая! Кто в наше время оставляет завещания?" А она мне: "Но ведь он знал, что обречен. Это он вас с Димкой пугать не хотел". Я так и встала соляным столбом. Откуда ей могло быть это известно?
ВЕРА. Мало ли...
АННА. Я ничего не стала уточнять, не задавала никаких лишних вопросов. Я только попыталась объяснить, что ничего не знаю ни о каком завещании. Бред! Недвижимая собственность, как у Бальзака. А она смотрит на меня и не видит. Говорит: как мы счастливы были на этой даче! Понимаешь, ей совершенно все равно - есть это завещание, нет ли его... И тут я подумала: а может оно и вправду есть, лежит где-нибудь в старых бумагах. Я ведь ничего толком не разбирала. Вобщем я бросилась в город, домой. Перерыла все, даже тайник в шкафу нашла.