— Что ж… — Максим помешал ложкой кофе, принюхался и осторожно всыпал щепотку мускатного ореха. — Зато я тебя не знаю. Ничего, кроме того, что у меня встает каждый раз, как я тебя вижу. Поэтому приходится придумывать о тебе всякую глупую хрень. Например, что ты грызешь ногти…
— Не грызу, — вмешалась я.
— …ешь каждое утро головку чеснока, вытираешь сопли о занавески…
— Не ем и не вытираю.
— …обожаешь французские комедии, где кто-то падает и ему швыряют тортом в лицо…
— Вообще-то я больше криминальные драмы люблю.
— …слушаешь русский шансон…
— Обожаю классический рок-н-ролл.
— …спишь в бабушкиной ночнушке…
— Голой.
Максим бросил на меня быстрый взгляд.
— Зачем ты мне все это говоришь?
— Чтобы не только я мучилась, когда смотрю на тебя.
Он отвернулся от плиты и строго посмотрел на меня. Точнее — хотел, наверное, строго. Даже пристыдить собирался — я уверена. С упреком посмотреть.
Но вместо этого его взгляд соскользнул с моего лица, прошелся горячей волной по декольте, спустился к краю платья и прикипел к бедру, где из-под подола было видно резинку чулка.
Не осознавая себя, Максим сделал шаг вперед, другой.
Его ладонь легла на мою ногу и медленно поползла вверх.
— У тебя холодные руки, — сказала я полушепотом. — Ты все-таки замерз.
— Да, — ответил он, нащупывая выше края чулка полоску голой кожи. — Очень.
— Согреть?.. — спросила я, пользуясь тем, что он наклонился ко мне, и обвивая его шею руками.
— Нина… — мучительно выдохнул Максим. — Почему ты не хочешь меня понять? Это ведь не прихоть. Нельзя спать со своими пациентками. Они влюбляются в психиатров и психологов, потому что им кажется, что мы их понимаем лучше других.
— Что за ерунда, Максим? Я была твоей пациенткой пять минут.
— Нет, Нина. Нет.
— Один раз? — предложила я. — Просто чтобы больше не мучиться. Получить, что хотим, и забыть друг о друге.
— Один раз… — медленно, раздумывая, повторил Максим. Его пальцы под платьем поглаживали внутреннюю сторону моего бедра, забирались все выше и выше. — И я перестану постоянно думать о тебе?
— Ага, — пообещала я. — Перестанешь. И я перестану.
Он резко выдохнул, замер на бесконечно длинное мгновение, а потом время понеслось вскачь.
Максим подхватил меня под бедра, прижимая к себе, перенес на широкий подоконник и рывком развел мои колени, вставая между ними.
Пальцы дернули ворот платья, обнажая грудь в невесомом кружеве бюстгальтера, губы впились обжигающим поцелуем в шею.
Я только и успела, что ахнуть и вцепиться в его плечи, позволяя делать с собой все, что он захочет. А он хотел многого! Платье мгновенно оказалось задранным до пояса, грудь освобождена из оков, трусики стащены. Максим прикусывал то один твердый сосок, то другой, то лизал их, то дул, заставляя покрываться мурашками все тело. Ловкие пальцы хозяйничали между ног, поглаживая, потирая, скользя кругами. Он следил за выражением моего лица и, когда я почувствовала накатывающее тепло, судорожно вздохнул, вгоняя пальцы внутрь меня. Подушечка большого осталась скользить по клитору, растирая по нему смазку.