Сколько времени так продолжалось – трудно сказать. Рико остановился в изнеможении и беззвучные рыдания трясли его. Наконец, он упал ничком на землю и затих.
Приехала скорая. Следом и другие службы. К тому времени, Микола молча сидел, вперив пустой, остановившийся взгляд на воронку. Совершенно не сопротивляясь, он увлекаемый под руки людьми в белых халатах, покорно влез в медицинскую машину. Ему сделали укол. Микола сомкнул глаза и впал в глубокий искусственный сон.
Прошло несколько лет. Однажды, в храм одного из монастырей России, вошел мужчина лет пятидесяти. Жесткие черты лица и выправка выдавали в нем военного. Мужчина обратился к послушнику в черном подряснике:
– Здравствуйте!
– Здравствуйте! – послушник внимательно посмотрел на вошедшего.
– Я хотел бы исповедаться, – тихо сказал мужчина.
– Это можно, – ответил послушник, – в Покровском храме сейчас исповедует отец Николай. Можете пойти к нему.
– Благодарю! – мужчина пошел к выходу, но вдруг остановился. Его внимание привлек человек в монашеской одежде, стоящий на коленях перед иконой Богородицы. Он молча молился, периодически крестясь и кланяясь до пола, по щекам текли обильные слезы.
– Простите, – вновь обратился к послушнику мужчина, – мне этот монах кажется знакомым. Как его имя?
– В монашестве его имя Никодим. Постриг был около полугода назад.
– А как его звали до пострига?
– Не знаю. Я тут недавно. Слышал только, что он на войне потерял всех родственников.
– На какой войне?
– Говорят, что он воевал на Донбассе.
– Понятно, – кивнул мужчина, – спасибо! –поклонился военный послушнику.
– Во славу Божию!
Мужчина некоторое время стоял, в раздумье глядя на молящегося. Потом тихо подошел и остановился сбоку. Никодим, не обращая внимания на подошедшего, продолжал слезно молиться. Мужчина наклонился к монаху и почти в самое ухо прошептал:
– Микола! – Никодим вздрогнул. Перекрестился и тяжело поднялся с колен. Повернулся к произнесшему его прежнее имя и замер. Около минуты они смотрели друг на друга. Военный улыбнулся. Жесткое, холодное лицо его разгладилось и потеплело. Тихо, почти шепотом, с шутливой укоризной, он сказал монаху:
– Рико! Шо же ты старых врагов не узнаешь? – и хлопнул монаха по плечу. Никодим сглотнул и сиплым голосом выдохнул откуда-то из глубины груди:
– Николай?! – радость сверкнула в его печальных глазах. – Угрюмый? Живой! – ликование переполнило монаха, выливаясь слезами и лучезарной улыбкой. Он с шумом набрал воздуха в грудь и облегчённо выдохнул из себя что-то, что мучило его так долго. Радость обрывала слова, – Но как же… я ведь тебя… я был уверен, что… – Никодим не смог окончить фразу, совсем смешался, встал на колени перед Угрюмым, поклонился и произнес, – прости меня, брат!