Очевидно, Василий не ожидал такого ответа, потому что продолжал открывать бутылку. Хлопнула пробка.
– А с этим что делать?
Вика открыла глаза. Посмотрела на свои пухлые ляжки – на внутренней рыхлой поверхности темно-красные мазки, чулки сползли до колен. Перевела взгляд на Василия. Он сидел в спущенных трусах, уперев открытую бутылку в колено, красный и удивленный.
Вика закричала.
Спустя десять минут, полных ее истерического крика, толкания к двери перепуганного Василия, угроз и слез, которые лучше всего удавались ей в общении с противоположным полом, Вика осталась одна в окружении доказательств.
Главным доказательством выступало собственное тело. Для пущей убедительности Вика дернула на груди топ – ткань легко разошлась. Проверила фотографию в памяти глазка – Василий на ней улыбается, видно, что доволен происходящим. Мятая коробка на полу тоже хороший признак бывшей в этой комнате борьбы, вот только зачем камин…
Вика посмотрела на часы – до прихода родителей время еще было, дрова уже догорают, комната успеет выветриться. Нужно просто подождать. Когда они вернутся, она будет лежать к ним спиной, будет плакать, а потом расскажет все дрожащим голосом.
Она избавится от Василия, который грозил сам стать мучительной навязчивостью.
Так сытая Вика, не подумав о будущей голодной Вике, решила сразу эту угрозу пресечь.
Впервые все окна в доме были раскрыты настежь. Легкая дымчатая тюль прятала от случайных глаз репетирующую на диване девушку. Она хныкала, сотрясалась, представляла, как испуганно отдернет плечо, когда до нее дотронется отец, как вскочит с места и будет смотреть затравленно, уничтожено.
Блаженный отлив, как в детстве. И ни один муравей не пострадал. Вика довольно хмыкнула, выдохнула, потянулась, с удовольствием ощущая свое новое тело, закрыла глаза.
В спокойной с красноватым отливом темноте пусто. Только светлое пятно пульсирует справа, то приближаясь, разбавляя собой темноту, то вновь бледнея, отступает. И вдруг в эту темноту ворвался огонь. Сначала Вика увидела танцующие всполохи, потом различила комнату за ними. Огонь висел на легкой тюли, грыз спинку дивана, на которым она лежала, проедал черные дыры в ковре.
Вика вскочила испуганно, как репетировала. Посмотрела на камин – там мягко алели догоревшие головешки. Несколько раз закрывала глаза, жмурилась с силой, чтобы яркими вспышками задавить новый образ. Тряхнула головой в правую сторону, постаралась тут же представить что-то, но увидела себя: перекошенный рот, вспотевшее лицо, бликующее на коже пламя. Теперь огонь висел и быстро карабкался по краям ее рваного топика.