– Я очень боюсь, что моя правда никому не понравится.
– Почему же?
– Потому что мне нравится делать то, что другие не одобряют.
– Совершенно верно. Так может престать делать то, что другие не одобряют и что приходиться потом от них скрывать? Вы задумывались об этом?
– Задумывался.
Мелемах Аркеселаевич встал и подошёл к нему.
– На сегодня всё, – сказал он.
Дима шумно выдохнул воздух от облегчения, не в силах скрыть своей радости, что сеанс окончен. Он хотел было встать, как вдруг лысый размахнулся и резко влепил ему сильнейшую пощёчину. Дима в ужасе вжался в кресло и вцепился в подлокотники. Ему стало так страшно, обидно и жалко себя, что он зарыдал. Слезы заполнили его глаза, мгновенно превратив белую фигуру мучителя в продолговатое грязное пятно. Оно маячило перед ним, нависало, угрожало ударить снова, а телесного цвета клякса в области головы тряслась от злости. Какая страшная у него лысина, подумал Дима, рыдая, какое жуткое вытянутое лицо без тени человечности, как жутко блестят эти очки… Пятно отстранилось на секунду и вытянулось вверх, Дима понял, что это поднялась рука и сейчас его снова ударят. Его затошнило, он накренился, пытаясь упасть вместе с креслом, чтобы создать видимость потери сознания и беспомощности. Ему это удалось – он повалился на бок и ударился скулой о прохладный жёсткий кафель. Наверху, вокруг размытых очертаний Мелемаха Аркеселаевича, сгущалась чёрная мгла. И сквозь мрак он разглядел красные потеки на кафельных стенах – длинные жирные горизонтальные полосы и бегущие от них к полу крупные капли.
Пытки во благо и допросы об истине
Вероятно, он потерял сознание. Потому в следующий момент он обнаружил себя уже сидящим в кресле. Правда, обстановка в комнате изменилась – стены стали кирпичные, пол дощатый с широкими щелями, да и кресло другое – деревянное и очень жёсткое. Его руки были пристёгнуты толстыми кожаными ремнями к подлокотникам, голова прикреплена к спинке – тоже, видимо, ремнём. Лампы в матовых плафонах исчезли, вместо них помещение освещал масляный светильник на столе перед ним. Краем глаза он заметил длинную дрожащую тень с правой стороны, она тянулась по полу и в области головы ломалась, чтобы заползти на стену.
– Мелемах Аркеселаевич? – спросил Дима.
– Что? Как ты меня сейчас назвал? – раздался ответ. Голос явно не принадлежал Мелемаху, но показался знакомым. – Меле… Не могу это повторить…
Тень сдвинулась с места и стала перемещаться по комнате:
– Удивительно. Я кажется, догадываюсь откуда может быть это имя… Вот что значит телесно-духовные пытки. Какие чудеса, не постигнутые наукой…