Генерал в окропленных святою водою погонах,
Который именем Бога храм свой военный назвал.
Но Бог в нем не жил, Он залечивал раны в острогах.
Бог ваших врагов любил, не проклинал.
А если и являлся Он в знаменьях,
То только для примиренья сторон чудо являл.
Но жрецы разносят мифы войны в народных селеньях.
И читать о Себе небылицы Бог уж устал.
Не принимал Он участье в тех злореченьях.
Вот сокрылся Бог в душах людских, словно в схронах,
Но и там находят и вручают Ему то меч, то наган.
“Оставьте меня, я миролюбив, кроток, скромен”.
Бог вопиет, а к нему обращаются – наш господин атаман.
И всё норовят нацепить на Него мундир в салонах.
Вместе с гранатами катехизисы суют в задний карман.
Ох, как же от этой человечьей суеты Бог устал!
Ведь Он анафематствовал выстрел, но благословлял промах.
Заповеди – не убей, не гневайся вовсе, всем оглашал.
А они всё ракеты строят и грызутся в ссорах,
Словно дети малые коих Отец не ругал, не карал.
Добру научить их Он желал, а они назло изобретают порох.
Бог, будучи распятым на кресте всех прощал.
Никогда не был замешан в войне и в иных истребленьях.
Миролюбивый Бог насилие людям творить запрещал.
Но погряз мир во лжи, а истина в церковных искаженьях.
Так Августин справедливую священную войну насочинял.
Словно искал философ золото в испражненьях.
Бог как о том узнал, так сразу с небес прокричал:
“Всё не то, нет правды в продажных богословах”.
В ответ Ему молитв о победе взвился парусный аврал,
Об отечестве, о воинстве всё пишут в молитвословах.
“Не о том вы молитесь” – Бог молил, отворяя тысячи забрал.
А они глупцы всё пуще доспехами бряцают в соборах.
Ох, как же от ваших безумств Бог устал!
Милосердие Он желает услышать в людских песнопеньях.
Будь Его воля, Он бы все военные министерства разогнал.
Не разбираясь в их галунах и созвездьях.
Копья в серпы и мечи бы на орала перековал.
Не полководец Он, а садовник, знает толк лишь в соцветьях.
Не существует ада с чертями, котлами и огнем.
Бог, что есть любовь, не сотворил бы безбожие такое.
Ад придумали для тех, кого в рай мы не берем,
Куда хотят поместить своих врагов, не даруя им покоя.
Так мстительность орудует религиозным языком.
Не судите – Бог велит, но они в ожиданье страшного суда,
Возмездье грешникам желают увидеть хоть глазком,
Дабы соринку вынуть, не заметив в собственном глазу бревна.
Ад не существует там, он здесь, прямо за окном,
Где война, эпидемия, голод, в палате тяжелобольного.
Страданье здесь и боль, и смерть с одром.
Вам будто бы мало и вы жаждете мучения большого?
Так самоуниженье разума зарастает религиозным сорняком.