Динка споро перемешивала яйца в миске. На плите в большой сковороде жарилась аппетитная докторская колбаска. Пыхтел чайник. На кухню, почувствовав запахи, шаркая стоптанными подошвами домашних тапочек, в старом трико и чистой, неглаженой рубашке, пришел сосед, дед Паша. Сейчас, в квартире на трех хозяев, они с дедом Пашей жили вдвоем. Третья комната когда-то принадлежала его сестре. Она умерла несколько лет назад, совсем старенькая была, как сказал дед. После нее в комнате жили попеременно мужчина, женщина, опять мужчина, теперь же комната пустовала, ожидая нового хозяина.
Сосед прошаркал к своему столу и сел, сплетая руки, уместив их между коленями. Динка, положила в тарелку омлет, и, наливая чай, заглянула ему в глаза вопросительно.
– Ты что с утра молчаливый такой, дед? Болит что-нибудь?
– Сестра снилась. Всю ночь. Помоги, говорит, помоги. А кому помочь? Как? Ничего не сказала.
Чашка с горячим чаем, выскочила из Динкиных рук, стукнулась о деревянный пол, выплескивая на пол содержимое, и покатилась, не разбившись, к ногам деда … Динка вспомнила. Ярко. Четко. Ей тоже снилась какая-то старушка. И она тоже бормотала: «Помоги ей, помоги…» Да что происходит, в конце концов? Почему она видит чужие сны? Она присела на табуретку напротив соседа.
–Дед Паша… Я кажется видела такой же сон, как и ты. Такая худая, глаза впавшие, родинка на шее, крупная– это она? Твоя сестра? Да? Меня вчера молнией чуть не убило, прямо в макушку как даст! Я в больнице очнулась. И тоже видела сон, который там санитару снился. Что это, а дед Паш?
Ее соседа, хоть он и был совсем старым, Динка считала за свою семью. Ну, был же когда-то у нее дед? Вот, пусть дед Паша им и будет, ее собственным дедом. Динка все ему выкладывала, когда нужен был совет, а тот, не донимая нравоучениями, рассказывал в ответ какую-нибудь историю из своей жизни, вот так случилось, а вот так он или она, поступили. И разу понятно было, что делать. Правильно делать, как надо. Вот сейчас он ей тоже поможет, обязательно! Скажет, что это все ерунда, пройдет, или что ей показалось. Дед смотрел на нее, не мигая, что-то такое плескалось в его глазах, темное, невеселое. И Динке стало как-то неуютно.
–Что? Что ты молчишь?
– Понял, кому помочь надо. За кого сестра просила. Ты не бойся. Это дар такой. Божий. У сестры тоже был. Не такой, похожий. Только она скрывала от всех.
–Какой еще дар, дед Паша? Ну тебя, напугал до смерти. На работу мне пора, вечером про сестру расскажешь.
И Динка метнулась в свою комнату, начала лихорадочно собираться, сумка, ключи, носки, где эти носки, ну, где? И вдруг села на стул и уставилась в окно. Дар, значит? Ну, посмотрим, что за дар такой. Посмотрим. И сразу увидела носки, она же с вечера положила их аккуратно, вот они! Мгновенно успокоившись, сбегала на кухню, чмокнула своего деда в лысую макушку и помчалась на работу. По дороге Дина все пыталась придумать что-то, что могло бы научно объяснить эти странные сны. Она вспомнила опять про «божий дар», и фыркнула смешливо. Как же, как же, насмотрелся дед Кашпировского в свое время, вот и несет чушь. Ей бы посоветоваться с кем-нибудь, кто помладше деда, но такой же умный. Не с Лелькой же… Дина ей, конечно, все расскажет, но потом, потом. С кем же? Беспокойство грызло изнутри, заставляя действовать. Может быть, Карго? Она торопливо шла по улице, не обращая внимания на привычную картину городского утра. Мимо проехал старый троллейбус, фыркая, словно страдая одышкой. После вчерашней грозы улица смотрелась умытой, радостной. Солнце, словно извиняясь за вчерашний пасмурный день, робко выглядывало из-за деревьев. А Динка ничего не замечала, она думала о начальнике.