– Ну и хорошо, – неуместно подвела итоги Татьяна и тут же уточнила со скрываемой, но, всё же заметной мольбой в голосе. – А ты меня любишь, Сереженька?
Сергей взглянул на нее мутными от слезы глазами, не понимая причин столь неуместной радости у супруги, и ответил с почти шуточным вызовом.
– А если я не отвечу?
– Тогда я не стану больше кормить такого подлого предателя. Итак, твоё последнее слово! – с пафосом воскликнула Татьяна.
– Ну, вот! Пять лет живем, душа в душу, а ты до сих пор не уяснила ответ на сей вопрос!
– А тебе трудно ответить? Жалко губами пошевелить, да? Силы бережешь? Значит, так любишь! – Татьяна действительно обиделась, хотя Сергей никогда не понимал, как можно обычным словам придавать столь большое значение. Не лучше ли выводы делать на основе более весомых аргументов?
– Танюшка, родная, милая моя! Ну, не терплю я этого слова. Очень уж оно универсальное и затасканное! Можно любить тебя, а можно жареную картошку. Или, к примеру, футбол. С таким подходом любая глупость становится возможной! Представляешь, я спутаю тебя с жареным футболистом!
– Ты можешь… Я знаю! – всхлипнула Татьяна.
– Танюшка, милая моя, хорошая моя! Я же тебе значительно больше сказал: ты для меня, самая-самая! Мне без тебя никак не быть! Никогда! Что это, как ты полагаешь? Любовь? Нет, конечно! Любовь для нас – это слишком мелко! Она у всех проходит, если не через месяц, то год спустя…
– А твоей насколько хватило? – съехидничала супруга, при этом несколько успокоилась и даже осветилась своей обворожительной улыбкой, с едва обозначенной кокетливой хитрецой, которую Сергей неоднократно пытался воспроизвести в своей памяти, находясь вдалеке, но, к стыду своему, никогда не добивался успеха.
Улыбка жены, конечно же, как догадался Сергей, явилась признаком его прощения, без вины виноватого, но игра в недоверие со стороны Татьяны не могла прерваться столь быстро, и потому он подыграл:
– У меня к тебе не какая-то там, пресловутая любовь, а более глубокое чувство, более высокое, более широкое, более крепкое, более самоотверженное, более…
– Опять заболтался. Сколько слов потратил, вместо того чтобы произнести для меня одно-единственное, но самое заветное! Впрочем, все мужики – да и ты не лучше – когда им надо, соловьями заливаются, а всё равно налево поглядывают!
– Приплыли! Помнишь, я же клялся тебе в вечной верности, преклонив колено? А своих клятв я не нарушаю – не обижай раба своего верного! Что с тобой случилось?
– Все до свадьбы клянутся, а потом мечтают сменить мужскую клятву на штампик о разводе. Разве не так?